"Сирил Корнблат. Корабль-Акула (фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

виде бича, которым размахивал сам Виляка.
За два месяца Виляка заработал шесть тысяч долларов и до
последнего цента вложил их в очередные фотографии и объявле-
ния о рассылочной продаже. Через год дело разрослось до та-
кой степени, что привлекло внимание сотрудников отдела по
борьбе с порнографией в Управлении Почты. Тогда он поехал в
Вашингтон и выложил им прямо в лицо:
- Мой товар не порнография, и если вы, вонючие бюрократы,
не перестанете меня цеплять, я подам на вас в суд. Покажите
мне хоть одну грудь, хоть один зад, докажите, что на моих
снимках кто-то кого-то тискает! Это вам не удастся, и вы са-
ми это прекрасно знаете! Я не верю в секс и не торгую им,
так что оставьте меня в покое. Жизнь - это боль, страдания и
страх - и поэтому люди любят смотреть на мои снимки. Эти
снимки о них, об этих маленьких, перепуганных людишках! Если
вам кажется, что в моих снимках есть что-то скотское, то вы
сами - банда извращенцев!
Девушки Виляки всеща были в длинных панталонах, лифчиках
и чулках - и это решило дело. Правда, у людей из отдела по
борьбе с порнографией было смутное чувство, что со снимками
красивых женщин, связанных для избиения или пыток раскален-
ным железом, что-то не так, но что именно?
Годом позже его попытались прижать с помощью налоговой
инспекции: эти пожертвования Федерации Планирования Отцовс-
тва и Клинике Стерилизации Женщин были совершенно абсурдны-
ми, но Виляка подставил реализованные чеки, сумма которых до
цента совпадала с декларацией.
- Да будет вам известно, - оскорбление заявил он, - что я
провожу массу времени в клинике, и иногда мне разрешают пос-
мотреть операцию. Вот как высоко меня там ценят!
В следующем году с помощью полудюжины молодых интелли-
гентных выпускников Гарвардской Высшей Школы Публикаторики
он начал издавать "Смерть". Как главный публикаторик "Смер-
ти" (вчера эта должность называлась бы издатель, а лет пять-
десят назад - главный редактор), он сидел в своем обитом
свиной кожей кабинете, подозрительно поглядывая на экран
промышленного телевизора, который сотней своих стеклянных
глаз проникал в каждое помещение редакции "Смерти" и время
от времени бурчал в микрофон интеркома:
- Эй ты, как тебя? Боланд? Убирайся, Боланд. Забери свою
зарплату в кассе.
Достаточно было любого повода, могло даже не быть никако-
го. Он стал живой легендой: в своем черном фланелевом костю-
ме с узкими отворотами и с узеньким черным шнурком на шее.
Молодые способные люди в своих неовикторианских сюртуках и
галстуках, заколотых булавкой с жемчужной головкой, порой
удивлялись его не "упорству", а, скажем, "непреходящести".
Молодые способные стали старыми молодыми способными, а
журнал, задуманный как реклама рассылочной продажи фотогра-
фий, изменил свой характер. На обложке каждого номера "Смер-