"Наталья Корнилова. Черная фата" - читать интересную книгу автора

компьютером стояли пустые пивные бутылки, в пепельнице высилась гора
окурков. Кавардак имел знаковое происхождение - ему импонировал творческий
беспорядок. На стенах висели фотографии - гордость его коллекции, которую
он показывал всем приходившим в гости. Это были случайно сделанные в
различных ситуациях кадры из жизни России, как он сам говорил Бомжи,
попрошайки в переходах, оборванные цыганята на вокзалах, калеки, замерзшие
бабушки, торгующие сигаретами, жуткие кадры автомобильных аварий и еще
много такого, от чего вставали дыбом волосы, и увидевшим все это разом
жить в такой России уже не хотелось. Одним словом, бардак на фотографиях
вполне гармонировал с бардаком, царящим в его квартире и в душе.
Игорь сходил на кухню, взял из холодильника очередную бутылку пива,
откупорил, вернулся в комнату, сел в кресло и начал разглядывать снимок
при дневном свете, щедро льющемся из окна без штор. Их Игорь не признавал
принципиально, считая, что тратить деньги на то, чтобы не видеть по утрам
солнца, - чистое безумие. Он вообще много чего не признавал, особенно
после того, как ушла Наталья и перестала за ним ухаживать. Тщательно
подводя подо все философскую основу, он перестал принципиально признавать
глаженые рубашки, недырявые носки, чистые носовые платки и многое другое,
на что приходилось тратить деньги, которых у Игоря всегда не хватало. У
него не было постоянной работы, он считал себя свободным фото художником,
его снимки время от времени печатали в разных журналах, и только это
иногда приносило ему хоть какие-то доходы. Устраиваться на постоянную
работу он тоже не желал принципиально, считая, что это может ограничить
его творческую свободу и не даст развернуться во всю ширь его пока еще
никем не признанному таланту. Однако некоторые из его приятелей считали,
что его просто никто не берет на работу, и в чем-то они были правы. Все
его друзья, в том числе и Володя, - его бывшие однокурсники, с которыми он
учился в автодорожном институте, теперь они ходили к нему по старой
памяти, чтобы пропустить по бутылочке пивка и потрепаться о том о сем. Все
в душе жалели его, но Игорь был гордым человеком и никогда бы не позволил,
чтобы кто-то озвучил эту жалость, а потому они притворялись, что верят в
его возникающие каждый день новые принципы, и делали вид, что их все в
друге устраивает. Сам он был твердо убежден, что настанет день, когда его
гениальные фотоработы будут признаны всем миром и изумленное человечество
падет к его ногам, преклоняясь перед бесспорным талантом и осыпая его
деньгами. Эта вера и врожденное упорство позволяли ему держаться на плаву
и не опуститься окончательно Бросив окурок в пепельницу, он взял снимок
обеими руками и стал рассматривать на свет, пытаясь обнаружить признаки
заводского брака на бумаге. Старуха смотрела на него своим хищным взглядом
и, казалось, смеялась над его наивными попытками не поверить своим глазам.
При свете она выглядела не просто отталкивающей, но пугающе отвратительной
со своей кривой ухмылкой. Он старался не встречаться с ней глазами, но это
было трудно, поскольку смотреть нужно было именно на лицо, и каждый раз,
когда он натыкался на ее колючий взгляд, у него внутри что-то вздрагивало,
словно какая-то сволочь проводила по его желудку раскаленной кочергой.
Руки невесты, держащие цветы, явно не принадлежали молодой девушке, это
были сухие, морщинистые отростки с корявыми пальцами. Он только сейчас это
заметил и был поражен не меньше, чем когда увидел лицо. Если еще можно
было с большой натяжкой допустить, что лицо изменилось вследствие брака
пленки или бумаги, то руки не оставляли сомнения в том, что внутри