"Э.С.Коробова. Малых народов не бывает (О малочисленных народах) " - читать интересную книгу автора

"неолитические ребята" - Амая и Улесик учились вместе с нами и рассказывали,
как ловили морских птиц на скалах покинутого острова большими
сетями-сачками.
Самим же эскимосам причину переселения объясняли как щедрый жест в
сторону их благополучия. Им говорили, что на новом месте каждой семье
построят прекрасный дом со всеми удобствами. Такое строительство трудно,
если не невозможно, вести в Наукане, где жилища лепились по крутому склону,
а морские подходы затрудняли выгрузку. Кстати, этим же самым доводом
пользовались, когда уговаривали жителей другого эскимосского селения -
Уназик - покинуть древнее место обитания и переселиться в мертвую бухту
Тасик.
И это говорилось людям, для которых место обитания - живая часть
собственного существа, часть сердца, души. Было ли это преднамеренным
обманом? Анализируя события тех лет, можно с известной долей уверенности
сказать, что это предположение не лишено оснований. Авторы проектов сселения
прекрасно понимали, какие осложнения вызовет насильственное внедрение в
чисто чукотскую среду такого количества эскимосов.
Надо только удивляться выдержанности науканцев, очень скоро к своему
ужасу открывших, что они сделали, быть может, самую страшную ошибку в своей
жизни. Многие науканцы потом переселились кто на мыс Лаврентия, кто в Уэлен,
и даже в дальние селения - Сиреники и Лорино.
Одним из жизненных факторов, поддерживающих жизнь обманутых людей, были
песня и танец. В те годы на мысе Лаврентия работал молодой выпускник
культпросветшколы Базик Магометович Добриев, один из членов удивительной
семьи, в которой соединилось множество кровей: кавказская - от отца-ингуша
Магомета Добриева, эскимосская - от матери-эскимоски Уульхены, а сами дети
росли попеременно то в русской среде, то в эскимосской, то в чукотской,
перенимая, впитывая в себя и язык, и обычаи, и образ жизни.
Один из славных певцов Берингова пролива, Нутетеии, поначалу
переселившийся в Нунямо, часто приезжал в районный центр, и здесь вокруг
Базика Магометовича сначала как бы стихийно, а потом уже целенаправленно
начала складываться группа подлинных подвижников национального
чукотско-эскимосского приморского искусства.
Собирались обычно в крохотном кабинете заведующего отделом культуры
после рабочего дня, когда в длинном зеленом здании исполкома затихал шелест
бумаг, скрип стульев, стук машинок, начальственный басок многочисленных
заведующих, заместителей, председателей, инспекторов, инструкторов, самых
разнокалиберных бюрократов. И вот здесь сначала робко, а потом все громче и
явственнее слышался звон яраров - бубнов. Звукам широких просторов было
тесно в маленькой комнате, и они вырывались из окон, заставляя замедлять шаг
редкого прохожего, бредущего в столовую-ресторан у посадочной полосы
местного аэропорта, где днем на стенах висели устрашающие плакаты-картины
"Печень алкоголика и печень здорового человека", "Сердце алкоголика и сердце
здорового человека". Вечером, когда начиналась продажа спиртных напитков,
эти картины-плакаты вешали лицевой стороной к стене.
Там, в тесной комнате, я впервые увидел знаменитый танец Нутетеина
"Чайка борется с ветром". Это уже потом, по прошествии нескольких лет, танец
стал классическим и вошел в репертуар известного чукотско-эскимосского
ансамбля "Эргырон".
Может быть, именно эти собрания и позволяли оторванным от родной почвы