"Александр Юринсон. Угол отражения. Фантастический рассказ." - читать интересную книгу автора

откорректированный мною, но и сам слегка правишь его по своему разумению.
Это тоже не новость и сомнений не вызывает. У тебя есть уже какое-то
мнение обо мне, или, если ты видишь меня впервые - о моем типе людей;
может, я похож на твоего двоюродного брата или двоюродного брата твоей
жены - все это кладет отпечаток на меня в твоих глазах. И я - мой образ,
дошедший до тебя, уже мало похож на то, что я представляю собой на самом
деле. Понятно?
Нахабцев скептически скривил половину лица:
- Ну и - ты сам говоришь, что все это давно известно. Тебе что,
просто не терпелось донести до меня?
- Нет. Не просто. Я ввел в эту теорию новые понятия. Но и это еще не
все. Понятия сами по себе ничто, но они помогают осознать некоторые
ключевые моменты в данном явлении. И, что самое главное, использовать его
на практике.
- Слушай, если практика - это лечение особо сложных душевных
расстройств, может, твой доклад не по адресу? - Нахабцев протяжно зевнул.
- Я всего лишь процедурник. Клистирная трубка. Мой принцип: в здоровом
теле - здоровый дух, а не наоборот.
- Нет. Нет. То есть, лечение, конечно, может быть... Но я пока думал
не об этом. Ты слушай. Я назвал эту теорию Системой Линз и Зеркал. Именно
и линз, и зеркал. Линзы - это то, чем человек искажает образы - свои и
чужие. И то, что для себя он делает это по-своему, а для других - иначе,
навело меня на мысль. Линза-то одна, но она - как хрусталик в глазу. Она
гибкая. Она может стать выпуклой и вогнутой, и даже покрыться рябью -
тогда ее обладатель вообще перестает замечать неприятного человека, причем
совершенно искренне. Линза постоянно меняет свою форму, и работа
психотерапевта заключается в том, чтобы не отводить глаз от пациента и
поймать момент, когда она станет обычным стеклом.
- А зеркала?.. - Нахабцев вроде как заинтересовался.
- Да, конечно. Зеркала. Без них все было бы слишком просто. Но есть
еще зеркала. Как и линзы, они бывают выпуклые и вогнутые. Полупрозрачные и
двусторонние. Обращенные к себе или наружу. Способ действия их, по-моему,
совершенно ясен: я выставляю перед собой зеркало, и ты, общаясь со мной,
видишь не меня, а свое отражение, искаженное, конечно, твоими линзами. А
может, еще и моими, если они стоят за зеркалом. А еще ты можешь носить
перед собой сам свое зеркало и постоянно видеть во всех только себя. Так
оно, кстати и есть на самом деле. В общем, все это чертовски сложно
объяснить; надеюсь, что ты сам до всего дойдешь. Тебе потребуется лишь
полчаса размышлений.
Нахабцев задумался, а Сергей Васильевич схватил остывший чай и громко
отхлебнул сразу половину.
- А... чего-нибудь выпить - нету? - осторожно спросил он.
Хозяин покачал головой.
- Тогда ладно. Потом додумаешь. - Букин встал и прошелся по комнате.
- Смотри!
Голос, произнесший последнее слово, был не букинский, но странно
знакомый. Нахабцев поднял глаза и не поверил им. Посреди комнаты в
букинском плаще, в носках, засунув руки в карманы и широко расставив ноги
стоял он сам. Его копия, двойник.
Несколько секунд они смотрели друг на друга. Потом двойник