"Николай Коротеев. По следи упие" - читать интересную книгу автора

инспектором, милиционером, велел бы Леньке жениться на ней. Вот ведь
только не та семейка, чтоб родниться. Узнай Самсон Иванович про мои дела -
по-хорошему, по-родственному он не поступит. Упекет крепче, чем чужого.
Чудак человек, будто кто знает, сколько я корней нашел, а сколько сдал?
Тут меня голыми руками не возьмешь. И никогда Самсону не угадать, кто
сбывает в городе мои корешки. За столько-то лет не сообразил!
Но теперь - всё. Хватит! Пофартило мне... Пора и тихо пожить. Годы не
те, а подыхать в тайге, как Ангирчи собирается, мне совсем не хочется. В
городе в свое удовольствие поживу.
Да и надоело слышать у своего затылка дых Протопопова. Совсем на пятки
наступать стал. За каждым корнем смотрит, все учитывает...

Ну, где же ты, корешок? Не зверь, не отзовется и следов не оставит...
Сидит в земле, помалкивает...
Вот!"

Петро Тарасович Дзюба замер, словно мог спугнуть корень. Даже не сам
корень, а затески, особые надрубки на стволах кедров, которые для
настоящего таежника - замок покрепче того, что в Государственном банке.
Затески свежие, прошлогодние...

Снял с плеч котомку, все так же осторожно и тихо, лишь шевельнув
плечами. Сглотнул слюну - горло пересохло от волнения.

Взгляд таежника рыскал по редкой траве меж стволов. И, наконец,
наткнулся на то, что искал. Удивление охватило Дзюбу. Хотя он и готовился
к негаданному, но увиденное превзошло все надежды.

- Чудо... - шепотом протянул Дзюба. - Чудо...

В нескольких шагах от него, рядом с полусгнившей валежиной, вымахал
едва не по грудь Петра Тарасовича толстый, в два пальца, мясистый
стебель, увенчанный зонтом ярких красных ягод. Дзюба стал считать листья
на стебле - по их количеству можно определить примерный возраст корня, но
от удушливого алчного волнения сбился со счета.
- Старый корень - упие.* Ясно. Ясно, старый, еще прадедом Ангирчи
найден! Ему сто - сто пятьдесят лет! - бормотал Дзюба, по-прежнему стоя на
месте, будто не решаясь до конца уверовать в свою воровскую удачу: так
точно все разведать! Сколько ж лет ему понадобилось, чтоб втереться в
доверие Ангирчи, льстить, подлаживаться к этому старому дураку...
______________
* Корень женьшеня, которому насчитывается несколько десятков, а то и сотня
лет


Дзюба постоял еще немного, дав сердцу успокоиться. Потом вытер
потные от волнения ладони и, не спуская глаз с яркого красного зонтика,
присел, на ощупь отыскал в котомке две костяные палочки, не длинные, с
авторучку, шагнул к женьшеню. Двигался Петро Тарасович медленно,
крадучись. Он все еще не обвыкся с мыслью, что корень, к которому