"Владимир Короткевич. Цыганский король" - читать интересную книгу автора

У крыльца, рядом с позеленевшей пушкой, спал отложив в сторону повязку
с перьями и грея землю голым животом, "страж". В его патлах была солома.
Яновский спешился и ткнул "стража" ногой под ребра. После третьей
попытки тот очумело вскочил, схватил тлевший в жбане фитиль, и... словно
перун ухнул над дворцом. Грохоча, покатилось куда-то эхо, черной тучей
взмыли с деревьев вороны. В доме начался настоящий аларм - суматоха,
крики.
И тут произошло такое, от чего у Яновского глаза полезли на лоб.
Заскрипела дверь, и на крыльцо выплыл, словно павлин, человек в
обычном, но чрезмерно ярком убранстве паюка [паюк - личный страж магната,
служка, солдат придворной гвардии (здесь иронически)]: золотом тюрбане с
пером, шелковом жупане, надетом на голое тело, с яркой шалью вместо пояса.
Человек поднял жезл и возвестил:
- Милостью бога король Якуб Первый. Король цыганский, великий наместник
Лиды, правитель Мациевичский и Белогрудский, владыка всех мест, где
ступало копыто цыганского коня, владыка египтян белорусских, подляшских,
обеих Украин и Египта, Якуб - король. На колени!
За спиной у Яновского запела труба. Трубил разбуженный Михалом "страж".
А церемониймейстер продолжал:
- Сила и мощь, опора бога, владыка кочевных стежек и уздечки, всего же
превыше - шляхтич!
Снова запела труба. У трубача под носом висела большая капля и глаза
были красные, как у кролика.
Не успел он окончить, как в дверях появился человек, который никак не
мог быть владыкой кочевных стежек, потому что носил монашескую рясу. У
человека была непокрытая голова, тройной подбородок и волосатые руки Его
не успели задержать, и он, качаясь на ногах, рявкнул:
- Пугало первое, кувшиноголовое, отрепьеносное, царь белой репы,
больших и малых огурцов, воробьиное посмешище, и превыше всего - дурак.
И с размаха, как дитя, сел задом на пол.
- День добрый!
Гайдуки схватили его за руки, но он, упираясь, кричал во все горло:
- Изыдите, грешники! Покаяние наложу. Блуждаете сами, аки собаки, путь
свой потеряв, пастырей позорите. Аки Елисей, медведиц на вас напущу,
раскрошу вас ослиной челюстью!
Елисея гайдуки испугались. А человек счастливо пел, сидя на крыльце:

Как была я молода,
Как была я нежна...

И вслед за этим, без всякой логики:

Хоть с медведем у берлогу,
Абы не у батьки.

За этим зрелищем Михал не заметил, что в дверях уже стоял сам король,
заспанный, обрюзгший, и громко сопел носом. На нем была рубашка до пупа, и
на голове серебряный обруч. Якуб напоминал Аполлона, когда богу было под
сорок и он густо зарос дремучей растительностью.
Ни единого седого волоска в патлах, низкий лоб, широкая грудь, длинные