"Евгений Коршунов. Гроза над лагуной" - читать интересную книгу автора

- А вы никогда не ощущали той пустоты в душе, когда страсти не остается,
когда все проходит - и любовь, и ревность, и когда воспоминания становятся
мучительными?
Корнев удивленно посмотрел на Мангакиса. Потом непроизвольно поднес к лицу
левую ладонь, стиснул большим и указательным пальцами переносицу, провел
их снизу вверх, сдвигая тяжелые очки на лоб, надавил пальцами в уголки
глаз и зажмурился. В мозгу вспыхнули желтые молнии, глаза пронзило
болью... Корнев всегда делал так, снимая усталость глаз: это была
спасительная привычка, Африка все-таки давала себя знать.
- У вас, наверное, есть что вспомнить? - осторожно спросил он.
Мангакис понял и мягко улыбнулся.
- Разве я похож на героя-любовника? Он кивнул в сторону лагуны, где Елена
и Евгении о чем-то оживленно разговаривали.
- Ее мать тоже звали Еленой. Корнев удивленно вскинул голову - Мангакис
никогда раньше не говорил о своей жене.
- Она... жива?
- Жива, - просто ответил Мангакис. - Живет в Штатах, вышла замуж за
преуспевающего врача. - Он поднес к губам стакан. - Когда во время отпуска
мы бываем в Штатах, дочь встречается с нею.
Корпев задумчиво смотрел прямо перед собою.
- Вы никогда не рассказывали мне о, матери Елены... Она красива?
- Для меня - да. Вам может показаться странным, но мы увидели друг друга -
я говорю "увидели" по-настоящему, как мужчина и женщина могут увидеть друг
друга, - во время отступления. Это было в сорок девятом. Мы проиграли
гражданскую войну. Моя бригада была выбита из гор и отходила к морю. Елена
присоединилась к нам с остатками одного небольшого отряда, тоже
отходившего, к побережью. Она прекрасно стреляла из пулемета и тащила его
на себе, никому не доверяя:
высокая, тоненькая, волосы как у мальчишки. Пилотку она потеряла, но
куртка и брюки на ней были такими, будто она их только что отгладила.
Последний бой мы дали почти у самой кромки воды. За нами было море, море и
баркасы, которые пригнали для нас местные рыбаки.
С нами были раненые, женщины и дети. Я приказал спасать в первую очередь
их. Остальные залегли за камнями. Фашисты знали, что нам никуда уже не
уйти и мы будем драться до последнего. Они сидели и ждали, пока не
подвезли минометы. Когда взорвалась первая мина, я увидел Елену. Она
поднялась и пошла с гранатами вверх, по склону горы, прямо на фашистов. И
мы все пошли за ней. Это было безумие, и я вдруг понял, что все эти дни,
пока мы, оборванные, грязные, усталые, отступали к морю, Елена была дорога
мне. Она была тогда такой же, как наша дочь сейчас, - высокой и очень
тонкой.
А потом... потом я очнулся у рыбаков. Меня, контуженного, Елена притащила
в рыбачью деревню. Там нас долго скрывали под ворохом старых сетей.
Потом мы переправились на Кипр, с Кипра на Мальту. Обвенчались мы в Ливии.
Родители выслали мне денег на дорогу, и мы уехали в Штаты к моим
родственникам.
Он вздохнул и замолчал.
- Значит, вы сражались в Греции, - с уважением заметил Корнев.
- Нет, нет! - заторопился Мангакис. - Я не был коммунистом. Но когда в
1936 году в Греции пришел к власти фашистский режим Метаксаса, я вместе с