"Евгений Коршунов. Операция 'Хамелеон' " - читать интересную книгу автора

"Добро пожаловать в Луис!"
- Леди и джентльмены, - объявил стюард. - Полет закончился. Капитан
корабля мистер Мартин Браун желает вам всего самого наилучшего...
Дверь в самолет бесшумно отворилась. Ударила упругая волна жаркого,
терпкого воздуха. И сейчас же вошла молодая африканка в форме национальной
авиакомпании Гвиании: черная юбка в обтяжку, белая блузка, широкий пояс,
стягивающий талию... На парике (Петр уже знал, что все африканские модницы
носят парики) чудом держалась черная пилотка.
Гвианийка улыбнулась широкой рекламной улыбкой.
- Добро пожаловать в Луис, - сказала она по-английски и, повторив то же
самое по-французски, объявила: - Автобус у трапа.
...Не успел автобус остановиться у здания аэровокзала, как его
атаковали встречающие. Здесь были целые семьи. Толстые матроны ахали и
всплескивали мясистыми руками. Мужчины в национальных одеждах хлопали себя
по бокам и что-то восторженно кричали. Петр смотрел на все это, и ему
казалось, что он смотрит одну из тех кинолент о путешествиях по Африке,
которые он с такой жадностью и ненасытностью смотрел в Москве.
- Вы мистер Николаев? Аспирант по программе ЮНЕСКО? Петр обернулся.
Рядом с ним стоял молодой человек, светловолосый, загорелый. Одет он
был так, будто только что явился с теннисного корта: белые шорты, белая
рубаха навыпуск, с круглым воротом, ворсистая, как полотенце. На ногах белые
гетры и белые туфли.
На приятном открытом лице голубели большие веселые глаза.
- Боб, - представился он, протягивая Петру руку. - Простите... Роберт
Рекорд. Профессор Нортон просил меня вас встретить.
Он говорил по-английски с непривычным для Петра произношением,
совершенно непохожим на то, к которому Петр привык на университетских
курсах, где англизированные дамы-преподавательницы щеголяли чистотой звуков
и оксфордской правильностью синтаксиса.
- Я ваш коллега, аспирант-историк. Австралиец, - продолжал молодой
человек, с интересом разглядывая Петра. - А вы, значит, русский.
Он нагнулся, легко поднял с земли объемистый портфель Петра и
дружелюбно улыбнулся:
- Что ж, пошли!
Боб первым вошел в стеклянную дверь аэровокзала. Петр шел за ним, и на
душе у него было тревожно и радостно. Он все еще не мог поверить, что все
вокруг не сон, что он, Петр Николаев, вдруг очутился здесь, в Африке, что
мечта, казавшаяся такой неосуществимой, вдруг осуществилась... И Петр изо
всех сил старался не дать вырваться на волю чувству радости, переполнявшему
его. Он шел нарочито медленно, стараясь ступать уверенно и солидно, и
сдержанно разглядывал толпу, покидающую аэровокзал.
"А из наших никто не встречает!" - отметил он, ища глазами в толпе
кого-нибудь, кто был бы, по его представлению, похож на русского. Он знал,
что из Москвы послали телеграмму, чтобы его встретил кто-нибудь из
посольства. И вот пока никого. Все пассажиры уже прошли паспортный и
медицинский контроль и толпились в дальнем конце просторного и прохладного
зала у прилавка, на котором чернокожие таможенники в тщательно отглаженной
форме салатного цвета орудовали цветными мелками, ставя на чемоданы
непонятные значки.
Издалека Петр заметил и свои чемоданы - два коричневых, немного