"Евгений Коршунов. Тайна "изогнутого луча" (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Полено в камине треснуло, стрельнуло искрой, пламя вскинулось,
отразившись языкастой багровой тенью на черной копоти дымохода, и Невелинг
вздрогнул, словно тело его пронзило током. Круглый воротник тонкой шерстяной
рубашки тянул, и он непроизвольно дернул и повертел шеей, потом, морщась,
сунул за воротник указательный палец правой руки и несколько раз провел им
взад-вперед между воротником и шеей, ощутив неожиданное блаженство от того,
что шея освободилась от соприкосновения с шерстяным воротником. И сейчас же
вспомнил это ощущение, вернее, точно такое же - испытанное сорок пять лет
тому назад. Тогда, зимней ночью, на затерянной в пустынных полях старой
ферме, он почти так же водил пальцем по шее, освобождая ее от давящего
воротника грубошерстного военного свитера, отсыревшего от ночной непогоды и
почему-то пахнущего псиной...
- Спокойнее, сэр, - покосившись на него, вполголоса сказал все
замечающий Пингвин, и Невелинг понял, что он нервничает и не может скрыть
этого.
Впрочем, и в голосе Пингвина слышалась непривычная хрипотца, и Пингвин
время от времени коротко прокашливался, словно стараясь освободить от
чего-то горло.
Они стояли в промозглой тьме у высокого колеса выгнанного во двор и
выбеленного мокрым снегом фургона и изо всех сил вслушивались в ночь,
надрывно постанывавшую ветром и то и дело швыряющуюся в них тяжелыми
зарядами мокрого липкого снега. Даже в ночной тьме чувствовалось, как низко
над землей ползут тяжелые, набухшие ледяной водой тучи, плывут, тягуче
движутся сплошной массой, густой и вязкой. Еще недавно лондонцы радовались
такому гнусному ненастью - оно надежно защищало их от налетов люфтваффе, но
с некоторых пор бомбардировщики с черными крестами стали летать и в
непогоду, которая мешала теперь разве что лишь противовоздушной обороне.
Инженер сосредоточенно колдовал у аппаратуры, установленной в
освещенном изнутри синим светом кузове, над которым выдвинулась толстая,
коленчатая мачта, увенчанная корзиной радара, облепленная снегом и потому
хорошо различаемая во тьме. В кабине машины что-то бубнил радист - тот самый
крепыш, что отпирал двери конюшни. Рация его подвывала, потрескивала,
попискивала, ведя таинственную жизнь, понятную только посвященным.
Два других солдата и Джордж стояли возле кабины, задрав непокрытые
головы и всматриваясь в черноту неба, холодного и непроницаемого даже для
самого упорного человеческого взора.
Пингвин чуть слышно чертыхнулся, чего Невелинг никогда раньше за ним не
замечал, - теперь и он уже не мог справиться с волнением.
- Если сегодня не... - начал было высказывать мысль, терзающую всех
присутствующих, не совладавший с собою Невелинг.
Но радист в этот самый момент распахнул дверцу кабины и высунул наружу
голову, сжатую черными кругами больших наушников.
- Сэр, - негромко и многозначительно обратился он к Пингвину. - Они
идут, сэр...
Пингвин дернулся и кинулся к распахнутым настежь задним дверцам
фургона.
- Есть! - стараясь сдержать себя, ломающимся голосом сказал он с
ожиданием глядевшему на него инженеру. - Давай, парень! Давай!
Тот неожиданно озорно улыбнулся, заговорщически подмигнул, бросился к
пульту своей установки и защелкал тумблерами. На панели пульта зажглись и