"Жанна Курсунская. У кого как..." - читать интересную книгу автора

Олег, в отличие от нас с Ди, например, по-настоящему любил заниматься с
детьми. Они, в свою очередь, обожали его. Только потом, много месяцев
спустя, я поняла, что именно в этом Олег нуждался. Мы, восемнадцатилетние
девчонки, вчерашние школьницы, для него, двадцатитрехлетнего, познавшего
жизнь, были тоже кем-то вроде пионерок.
Олег организовал на факультете театр под названием "Зазеркалье". Почти
все теперь ходили на репетиции, ловили каждое его слово и были готовы
выполнить любое указание.
Я готовилась к летней сессии, много занималась и, кажется, упустила
что-то важное в жизни Ди. Она влюбилась в Олега.
Я держала в руках цилиндрический сверток, смотрела на растерянную Ди и
отчетливо понимала, что именно это произошло с ней.
- Репетиция... Можно прийти посмотреть?
- Теперь уж и не знаю. Он отобрал актеров, роли розданы. Наверное,
поздно. Олег не разрешает посторонним присутствовать на репетициях.
- Понятно. Посторонним вход воспрещен.
Когда я впервые увидела Олега, столкнулась с ним взглядом? Прекрасно
помню этот момент. Отчетливо помню, он выделил меня из толпы и даже хотел
заговорить, но я почему-то жутко смутилась и сделала вид, что не замечаю
его. Вообще, смущение мне было не свойственно. Мама с детства научила
держаться с достоинством, мгновенно овладевать ситуацией и всегда быть
хозяйкой положения. Точно! Именно это неприятное, незнакомое чувство
робости, замешательства заставило отвернуться от Олега и впоследствии
держаться от него подальше. Я не умела жить без твердой почвы под ногами.
Зато Ди не имела понятия, что это такое. В точности как мой папа до встречи
с моей мамой.
...Вечером я зашла к нему в "кабинет", чтобы отдать подарок от Ди и
Елены Степановны. Он заканчивал вытачивать главного Коэна - Первосвященника.
Развернул газету, потом темно-коричневый прямоугольный свиток с черными
отрывистыми знаками. Водил пальцем по этим знакам, шевелил губами.
Папа забыл обо мне и вообще обо всем на свете. Я не мешала. Просто
сидела рядом на маленьком табурете, обтянутом зеленым сукном, и смотрела на
его реакцию. Ди ведь сказала, что он будет счастлив. Наконец папа спросил:
- Где ты взяла это, Эвээма?
- Елена Степановна подарила Ди, а Елене Степановне передала ее мама, а
маме - Зиновий Александрович, еврей, который помогал им в блокаду и умер от
голода. Он просил это беречь. Ди сказала, что ты будешь счастлив.
Папа поднял на меня глаза. Оторвал их от черных знаков и перевел на
меня. Глаза сверкали от слез.
- Именно сегодня... Когда я заканчиваю делать Первосвященника! И после
этого кто-то посмеет убеждать меня, что Всевышний не существует! Знаешь, что
тут написано?
- Ты понимаешь?
- Я помню. Оказывается, помню! Меня учил в детстве дедушка. Это иврит.
Ты с твоими математическими способностями могла бы выучить этот язык
довольно быстро. Им управляют логика и законы математики.
- А что там написано?
- Не поверишь... В это действительно трудно поверить, но там написано
то, что было написано на экране главного Коэна.
- На экране?