"Жанна Курсунская. У кого как..." - читать интересную книгу автора

называется моделью. За три часа Олег распродал почти все джинсы.
В следующее воскресенье я рекламировала модный французский комбинезон.
Это был день моего рождения. Мне наконец исполнилось восемнадцать.
Было раннее утро. Только что прошел легкий дождик, оставив на асфальте
маленькие лужицы. Парни и девчата степенно ходили вдоль торговых рядов,
лузгали семечки, прицениваясь к модной одежде, разложенной на сумках и
газетах. Торговля шла бойко. К полудню остался всего один комбинезон.
Олег ушел ненадолго, а вскоре вернулся с букетом белых роз. Поцеловал
меня в губы, крепко прижал к себе, поздравил с днем рождения. Мне очень
хотелось, чтобы он сказал, что любит меня, но он почему-то не сказал. Я
решила: вечером скажет обязательно. Впрочем, это была единственная малость,
которая слегка омрачала мое счастье.
Олег был высокий и сильный. Он восхищался моей фигурой в комбинезоне.
Говорил, что я очень красивая. И если заверения Стеллы вызывали во мне
сомнения, то Олегу я верила безоглядно.
Я смотрела на него, и мне хотелось подарить ему весь мир. Солнце, и
небо, и звезды, и даже трогательные едва заметные остатки лужиц. Я начала
мысленно сочинять стихи об этом и старательно запоминать сочиненные строчки,
потому что Стеллы с карандашом и бумагой наготове рядом не было, как вдруг к
нам подошел молодой милиционер, велел собрать оставшийся товар и пройти с
ним в отделение.
Сначала мне не было страшно - ведь Олег крепко держал меня за руку и
шептал, что все будет хорошо. И потом, я ведь не торговала, а просто была
манекеном.
В отделении милиции, расположенном тут же, на территории рынка, было
шумно и многолюдно. Мы вошли в комнату, где сидели такие же фарцовщики с
вещами, как Олег. Через несколько минут милиционер, который задержал нас,
предложил мне пройти с ним. Одной, без Олега...
Дальше мои воспоминания похожи на вспышки. Словно я находилась в темном
помещении, где периодически зажигали ослепительный свет, от которого ломило
глаза. Молодой милиционер долго вел меня по коридору, и наконец мы вошли в
небольшую комнату с длинным столом, деревянными ободранными стульями и
кипами старых газет, разбросанных по полу.
Милиционер был кудрявый, с голубыми прозрачными глазами и красными
руками. Я и сейчас вижу его шершавые руки, похожие на клешни рака. Он
посмотрел мой паспорт.
- С днем рождения, Эсфирь Фиш. Не жаль начинать совершеннолетнюю жизнь
в тюрьме?
- Почему в тюрьме? - Дикий страх парализовал тело. Ноги и руки
затряслись. - Я ведь ничего не продавала.
- Кто же это может доказать? Оба сядете. Вместе с вашим напарником.
Только в разные камеры.
Меня никогда не учили, что нужно делать в милиции и как разговаривать с
милиционерами. Я только часто слышала, что у них неограниченная власть и что
доказать ничего невозможно. Я молчала, не в силах выговорить ни слова.
Облака и звезды вперемешку проплывали перед моими глазами - и четыре
вызубренные строчки стихотворения, которые я начала сочинять для Олега. Но
все это мгновенно исчезло, как только милиционер вновь обратился ко мне:
- Я отведу тебя сейчас в камеру предварительного заключения. Посидишь
там часок, поразмышляешь о своем аморальном поведении.