"Хулио Кортасар. Отрава (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

было готовиться к поступлению в лицей. В книге лежало павлинье перо, я еще
никогда такого не видел, оно служило ему закладкой. Перо было зеленое с
фиолетово-синим глазком, все усыпанное золотыми крапинками. Сестра попросила
у него это перо, но Уго не отдал, он сказал, что это перо ему подарила мама.
Он никому не позволял даже дотрагиваться до него, только мне разрешал,
потому что доверял, и я аккуратно брал перо за кончик стержня.
Дядя Карлос работал в конторе, поэтому в первые дни недели мы машину
больше в ход не пускали, хотя я и говорил маме, что если она хочет, я могу
разжечь топку. Мама сказала, что лучше будет, если мы подождем до субботы, и
вообще на этой неделе у нас маловато дров, да и муравьев столько, как
раньше, не видно.
- Их убавилось на пять тысяч, - сказал я.
Она посмеялась, но не возражала. Пожалуй, даже лучше, что мне не
разрешали запустить машину, не то Уго тоже вмешался бы, он ведь из тех, кто
все знает и везде хочет сунуть нос. Лучше пусть он мне не помогает, особенно
из-за отравы.
Нам велели, чтобы мы во время сьесты не бегали и не прыгали - боялись,
как бы с кем-нибудь не случилось солнечного удара. Сестра тоже хотела играть
со мной и с Уго, она все время вертелась рядом и старалась играть вместе с
Уго. В шарики я обыграл их обоих, но в бильбоке, уж не знаю почему, Уго
играл здорово и обыграл меня. Сестра все время хвалила его, и я понимал, что
ей хочется, чтобы он стал ее кавалером; об этом стоило рассказать маме,
пусть влепила бы ей парочку затрещин, вот только я не знал, что именно
сказать маме, они ведь ничего плохого не делали. Уго подсмеивался над
сестрой, только не очень заметно, и я готов был его расцеловать в эти
минуты, но случалось это всегда во время игры, и тут либо выиграл, либо
проиграл, целоваться некогда.
Сьеста длилась от двух до пяти, и это было лучшее время, чтобы посидеть
спокойно и заняться кому чем захочется. Мы с Уго пересматривали марки, и я
отдавал ему дубликаты, учил раскладывать марки по странам, и Уго задумал
тоже обзавестись в будущем году коллекцией марок - правда, только
американских. Тогда у него не будет марок Камеруна, а они все со зверями, но
Уго утверждал, что без них коллекция будет выглядеть солиднее. Сестра,
конечно, его поддержала и говорила мне наперекор, хоть сама понятия не
имела, где у марки правая сторона, где левая. После трех появилась Лила, она
пролезала сквозь кусты бирючины и всегда держала мою сторону. Ей нравились
европейские марки. Один раз я дал Лиле конверт с разными марками, но она его
вернула, сказав, что отец сочувствует ее желанию завести коллекцию, но мать
считает, что это совсем не для девочек и что марки могут быть заразными;
конверт с марками с тех пор хранился у меня в шкафу.
Приходила Лила, и мы, чтобы не сердить домашних, забирались в глубь
сада и растягивались там на земле под фруктовыми деревьями. Девочки Негри
тоже выходили в сад, и я знал, что все три без ума от Уго; переговаривались
они очень громко и как-то в нос, особенно громко вопила Куфина: "Где коробка
с нитками?" - Эла что-то ей отвечала, и у них завязывалась перепалка, но
они все это вытворяли, только чтобы привлечь к себе внимание, и, пожалуй,
неплохо, что с их стороны кусты бирючины разрослись особенно пышно и все
заслоняли. Мы с Лилой умирали от смеху, слушая их, а Уго зажимал нос и
говорил: "Кто же тут так развонялся?" Тогда Чола, старшая из сестер,
говорила: "Видали, девочки, сколько грубиянов нынче развелось?" А мы сидели