"Виталий Коротич. Лицо ненависти " - читать интересную книгу автора

Сквозь мою затуманенную жаром память вспоминалось, что я читал о чем-то
таком. О том, что мальчику было не то десять, не то двенадцать лет и ему
подарили велосипед. Кажется, мальчика звали Уолтером, и в здешних газетах
писали, что он избрал свободу. Еще я тогда подумал: "Случись такое с
американским ребенком, придержи мы такое дитя у себя в стране, завтра бы три
американских флота с атомными авианосцами плавали у советских берегов и
радио захлебывалось бы от угроз в наш адрес".
- Как его зовут теперь? - громко спросил я из ванной.
- Уолтер, - сказала женщина. Значит, я правильно вспомнил.
- А что ваша сестра с ним делает?
- Об этом я и хотела просить, - сказала мне незнакомая женщина по имени
Мария. - Мне некого просить больше. У меня в Нью-Йорке есть мужчина, но я
уже просила его. Сходите, пожалуйста, на это кладбище, вам будет интересно.
Пожалуйста, сходите туда. Зайдете в сторожку, такой домик напротив входа на
кладбище, спросите Марту. Она разрешает посетителям ходить, разглядывать
памятники, даже денег не берет, это считается чем-то вроде рекламы. Спросите
Марту, только не говорите, от кого вы. Просто, мол, слышали, и все тут. Я
вас очень прошу... Я здесь вам на столе, на газете, которую вы читали,
напишу адрес. Очень прошу вас...
- Ладно, - сказал я. - Спасибо за все. Но теперь идите. Мне надо
отдохнуть. Позвоните мне на той неделе.
Женщина ничего не ответила, но я ощущал, что она еще там, в комнате.
Затем хлопнула дверь номера.
Я осторожно вынул ноги из остывающей воды, вытер их полотенцем и надел
шерстяные носки, которые мне именно для таких случаев дала в дорогу жена.
Дошел до постели и рухнул в нее, одновременно провалившись в мягкие матрацы
и в сон, такой же обволакивающий и приятный.


ПИСЬМО 2

Милая моя, здесь уже осень. Метеорологи обещают лютую зиму, и небо над
Нью-Йорком такое прозрачное и холодное, что понимаешь - зима у порога. Этот
город разделен сотнями демаркационных линий, он расчленен и разобщен, но
все-таки это один из самых "интересных" городов на свете. Город, в котором
множество стереотипов и в то же время центр по воспитанию индивидуалистов.
Даже парты в школах - у каждого своя, и дети могут расставлять их как кому
угодно, хоть спиной к доске. Когда-то я прочел в здешнем еженедельнике и
запомнил очерк о детях сотрудников американского посольства в Москве: те по
нескольку лет учились в советских школах и возвращались домой, по
определению автора статьи, "травмированные коллективизмом". Поучившись у
нас, дети и дома хотели иначе сидеть в классах, иначе дружить со своими
сверстниками: они уже привыкли жить по-другому, а в Америке пришлось
переучиваться. Это иной мир, в нем другие правила, и согласно им вырастают
другие люди. Рыба плавает, птица летает, олень бегает - все передвигаются,
каждый в собственной среде, и перенесение из одного мира в другой всегда
травматично.
Кстати, правила и условия жизни в другом мире и другом обществе
зачастую подразумевают и характер одежды, не только особенности поведения и
отношения к окружающим. Листая нью-йоркские журналы и выбирая из них