"Димитр Коруджиев. Дом в наем " - читать интересную книгу автора

рассказа - он еще не дослушал до конца...
Яснее ясного, для этой женщины надежды нет. Бедная, ее мечты вроде бы и
осуществимы, конкретны: быть любимой Владко, убежать с ним в город и открыть
шляпный магазин.
Матею хотелось уместить каким-то образом в этом вневременье
единственное событие их жизни - оно выскочит из-под ее затянутой ряской
поверхности, подобно тому, как рыба выпрыгивает из воды... И утонет снова,
упав туда же. Наконец, подстегиваемый ее словами и взглядами, ее женским
томлением и, вероятно, собственным состраданием, Владко тащится в дом
почтаря, когда тот уехал на охоту. Медленно взбирается по деревянным
ступеням, с трудом переставляет ноги. Она ждет его полуобнаженная, луна
заливает ее манящим, прельщающим светом. Женщина встает, а он робко
проскальзывает мимо нее - сквозь жар и искры; присаживается на самый краешек
постели после того, как его раз-другой повело из стороны в сторону. Он
придавлен желанием - со всех сторон! И вот несчастная (забыла, кто она и
где) начинает играть роль прельстительницы! Скользит к нему
медленно-медленно, внезапно высвечивается то одна, то другая часть ее тела.
Что делать неопытному парню, бывавшему в Александрии и Каире, но ни разу так
и не ступившему в грязь, неизменно глядевшему ввысь, на белую бабочку на
проволоке? Каково ему видеть, как в этой жалкой обстановке женщина делается
смешной, ее поведение унижает ее? Да, бедная, почти пустая комната говорит
нам без обиняков, что любовь всегда бывает нищенской, если она взросла в
нищенском мире. Владко постепенно сжимается, уменьшается, он уже похож на
затаившегося мышонка. Наконец бушующее тело Начальницы понемногу
успокаивается; она закрывает глаза (вероятно, чтобы не видеть, как ее любовь
порождает страх и жалость), протягивает руку, чтобы дотронуться до его
волос. Рука замирает на железной спинке кровати. И только тогда женщина
по-настоящему вздрагивает. Она тоже сжимается и отодвигается в
противоположный угол кровати. Прикрытая скудной одеждой, ее плоть, все еще
выставленная напоказ, становится дряблой и бесцветной. Две человеческие
кучки остаются неподвижными.
Но и после этого дня ничего не меняется, беспокойство постоянно
приводит ее к скамейке перед трактиром. Она продолжает любить и ждать. (Что
еще остается ей?) Здесь, - сказал себе Матей, - прозвучит голос за кадром,
обреченный, очень сильный. "Она ждет дни, месяцы, годы..."
После того, как вставит эту сцену, он вернется к рассказу об уже
выбранном дне. Внезапно пойдет дождь - настоящий потоп. Все живое
попрячется, трактир Владо и Тошо превратится в Ноев ковчег. Да, да, Ноев
ковчег, который нужно заполнить.


13

Матей никогда не писал такой скромный, такой тихий сценарий. Свет шел
изнутри, образы, подобранные им, спокойно освещали его работу. Работу?
Точное ли это слово? Все шло незаметно, как будто само собой, с тех пор, как
жизнь стала простой и ясной. Постепенно приобретало значение и другое - он
вовсе не был уверен, что сделает фильм по этому сценарию; таким образом, сам
процесс написания становился естественной формой жизни, частью его
существования, как движение и дыхание. Но и на этом чудеса не кончались...