"Михаил Коряков. Освобождение души " - читать интересную книгу автора

Для техники Никитке не хватало грамоты, политика его не привлекала, а
для военной карьеры он имел все. Не беда, что щуплый, сухоростый: на поле
боя даже лучше, любая кочка спрячет. Он был ловок, проворен: на турнике, на
параллельных брусьях выделывал такие фортели, что поражался сам
преподаватель физкультуры, окончивший институт имени Лесгафта в Ленинграде.
По штыковому бою никто с ним не мог равняться. В его руках малая саперная
лопата превращалась в грозное оружие: он учил нас, как надо действовать ею в
рукопашной схватке, как рубить наотмашь головы. В деревне он обыгрывал
парнишек в бабки - меткость пригодилась и в училище. Пули у него не ходили
за молоком, а ложились одна к другой в черное яблочко. Три года учился
Никитка - про Рамушки не вспоминал. Жизнь деревенская не налаживалась нигде:
на Украине мужики побросали плуги и отвернулись от колхозной пашни, оставили
ее зарастать бурьяном; на Кубани ждали белого экспедиционного корпуса... -
деревенская лихорадка не приставала к Никитке. Ничего он и знать не хотел -
только военное дело. Жил и учился со стиснутыми зубами: "Рота на мертвый
час, а я - к штыку!" Цепко он ухватился за свою удачу, и она вознесла его,
наградила. В конце трех лет он увидел себя командиром. Даже перепрыгнул
через одну ступеньку: за дисциплину, отчетливость в службе его аттестовали
полным, а не младшим лейтенантом, дали в петлички не пo одному "кубарю", а
сразу по два.
В мае 1941 года лейтенант Н. П. Заваруев поехал в Рамушки на побывку. В
подмосковных деревнях и в старину бывало, что дотошный парень уходил в
столицу и, глядишь, уже горланил в торговом ларю в Охотном, либо стоял
лихачем-извозчиком у Славянского базара. Из столицы такой приезжал в
тоненьких сапожках, картузе с лаковым козырьком, выходил на улицу, подтянув
ремнем к плечу гармонь, и - деревенским парням на зависть - оделял девок
брошками, ленточками, вел перед народом городские, немужицкие разговоры.
Отшумели большие годы, перерыли и перестроили Москву, от Охотного ряда
осталось одно название, но, в своем существе, изменилась ли жизнь? Только
военной формой разнился наш лейтенант от торгового парня. В Рамушках он
щеголял малиновыми квадратиками на черных петличках, обшитых золотой
крученой канителью, желтыми скрипучими ремнями, перекинутыми крест-на-крест
через плечи, тонкими хромовыми сапогами, тугие голенища которых он щегольски
сгонял гармошкой вниз.
Вытянув из кармана носовой платочек, лейтенант еще раз отер фуражку,
смахнул пыль с широкого козырька, поправил на черном околыше красную
звездочку.
- Без мата штыковому бою не научишься, - повторил он. - А почему? Кто
ответит? Курсант Юхнов, вы!
- Автоматизм...
- Точно! В рукопашной схватке главное - автоматизм. Мой отец на
турецком фронте пять раз ходил в штыковую атаку, и я его - вот недавно,
когда ездил в Рамушки - спрашивал: - Ну, как оно там было, в окопах? Каким
манером ты всаживал штык, как ударял прикладом? А он... что он ответил? -
Ничего, говорит, не помню, а кто помнит и о том рассказывает - врет. Точно
подмечено! В бою надо действовать автоматически. Так изучить приемы боя,
чтобы голова про них забыла, а руки помнили. Что для этого требуется,
курсант Юхнов?
- Упражнения, товарищ лейтенант.
- Беспрерывные упражнения, точно!