"Георгий Иванович Косарев. Сердце прощает (Роман) " - читать интересную книгу автора

любуется собой: то улыбнется, то подожмет губы. И кажется ей, будто
помолодела она от мужниного подарка.
Люба с чуть приметной улыбкой со стороны посматривает на мать. Марфа
замечает это и сконфуженно опускает глаза. Потом бережно берет
полусапожки, заворачивает их в старый лоскут материи и прячет в сундук.
- Это куда же ты их убираешь? - протестует Игнат. - Надевай и носи.
- Успею, сношу...
...Вот и теперь нет-нет да и достанет она полусапожки с белыми ушками
и опять вспомнит тот счастливый вечер.
Так шли дни за днями. Уже две недели минуло, как уехал Игнат, а
весточки от него все нет.
В один из томительно жарких дней из района в колхоз "Заря" поступило
распоряжение эвакуировать колхозный скот, сельхозмашины, хлеб. По дорогам
тем временем уже мчались грузовики, тянулись подводы, шли усталые беженцы.
В полдень Марфа забежала к Василисе Хромовой. Сын ее, Виктор, учился
вместе с Любой и дружил с ней. Подошла к Василисе и соседка Наталья
Боброва, смуглолицая и бойкая на язык молодая вдовушка. Заговорили о
войне, о своих надеждах и тревогах. Василиса пригорюнилась.
- Бабоньки, куда же я отсюда-то поеду? Мой-то тут похоронен. Буду
здесь век свой доживать. А умру - рядом с ним пусть и положат.
- Говорят, уж больно лютуют фашисты, - сказала Марфа. - Давеча Витя
твой был с Любой, и ужас что рассказывали. Неужто все правда?
- Кто знает, может, и правда, - ответила Василиса. - Я поэтому-то
Витьку и не держу. Пусть едет к своим сестрам. Они выпорхнули из родного
гнезда, пусть и этот летит. Он не маленький уж.
- Не знаю, как и поступить, голова кругом идет, - призналась Марфа. -
За Любку боюсь, надо бы куда-то ее отправить, да тоже страшно. Лучше
держаться вместе.
- Может, и страшно, только молодежи здесь делать нечего, а там, в
тылу, им работа найдется, - сказала Василиса.
Наталья махнула рукой:
- А я решила все-таки не уходить. Будь что будет. Разве угадаешь свою
судьбу?.. Вон Сидор Еремин остается, Ефросинья его заартачилась. Если
придут немцы, говорит, ну что ты для них? Мужик и мужик...


Дома Марфу ждало письмо. О себе Игнат писал скупо. Можно было понять
только то, что он пока не воюет, а где-то в тылу проходит подготовку и
ждет отправки на фронт. Главная забота его была о семье. "Забирай детей,
Марфушка, и немедленно уезжай, куда хочешь, но только дальше, - писал
он. - Не смотри на хозяйство, наживется еще. Детей вот увези".
- Что же делать-то? - посуровела Марфа, подала письмо дочери и вышла
из избы. В сенях на глаза попалась провалившаяся половица. Разыскав
обрезок доски и ржавый гвоздь, она обломком кирпича заделала дыру. Потом
во двор отнесла охапку побуревшей прошлогодней соломы, давно уже
валявшейся возле забора. "Сколько лет работали, сколачивали хозяйство, а
теперь возьми и брось все, - с болью на сердце думала она. - Одних вон кур
полтора десятка, корова, огород, каково оставить все это!"
Наутро, когда с запада донеслись частые взрывы, упорство Марфы
надломилось. Она отвела корову соседке и скоро собрала самое необходимое в