"Л.Кощеев. О молодых" - читать интересную книгу автора

Sergey Amirov

О МОЛОДЫХ

О молодых, несмотря на их наличие, у нас вспоминают редко. Они где-то там
то ли учатся, то ли лоботрясничают; наркотики, распутство, громкая музыка -
на их совести. К слову "молодежь" лучше всего рифмуется "не задушишь, не
убьешь"; и не понять, чего в этом больше - гордости или сожаления.
Единственное отрадное исключение - пора выпускных балов, когда
настороженность и неодобрение взрослых неестественно сменяются на горячую
любовь. "Какие у этих ребят светлые лица! как они смело смотрят в большую
жизнь, как стремятся занять в ней достойное место!" Выпускные костюмы и
банты, одетые в последний раз, избавляют от грехов и пороков. Пьяные
шатания и отвратительно неумелые поцелуи на скамейках сходят за юношескую
восторженность и романтичность. "Женщина, вы шляпу забыли..."
Обратная сторона этой вседозволенности - обязанность выслушивать наказы
взрослых, которые в этом плане оттяжничают до беспамятства. У автора этих
строк соблазн двойной - с момента его собственного выпуска минуло ровно
десять лет. Тянет "подвести первые итоги", заняться глубокомысленными
сравнениями и опять же "наказами".
Hа память тут же приходят смутные воспоминания, десятки примет ушедшего
унылого быта: директорский запрет на кроссовки ("еще бы кеды надели!"), с
трудом добытая бутылка водки, томление в школьном здании до пяти утра
(никого не выпускали). И просто феноменальное отсутствие эмоций. Hе было ни
грусти, ни радостного предвкушения; а сам "бал" был всего-лишь вялым закосом
под описанные в книгах балы тридцатых и шестидесятых. Hо мы не оставляли в
школьных стенах ничего дорогого, а "большая жизнь" впереди также не сулила
никаких соблазнов.
Будущее казалось простым и ясным; настолько ясным, что какие-то мечты и
иллюзии были просто невозможны. Hо мы, сами того не зная, выходили на лед,
который начинал хрустеть и подламываться. Мы гордились золотыми медалями,
грамотами и прекрасными характеристиками и тащились вперед, закрыв глаза. Мы
не были в состоянии заглянуть хотя бы на год вперед, хотя бы предположить,
что нечто может измениться - да и кто тогда это мог? Hо незнакомая всем нам
Аннушка уже разливала подсолнечное масло.
Впрочем, первый год прошел достаточно спокойно, в лекциях, студенческой
самодеятельности и обреченном ожидании армии. А оттуда вернулись уже в
совсем другую страну. Которая потом становилась "другой" чуть ли не каждый
год.
И мы спешно забывали прошлое - сначала грамоты пионерских штабов, а потом
и институтские дипломы; и всякий разначинали снова. Это был светлый,
прекрасный, кошмарный мир, где могли существовать только прекраснодушные
идеалисты и сволочи - да мы.
Hам безумно повезло. В эпоху войн и перемен будущее приближается, и все
молодеет. Мы в свои двадцать были наивны и не знали, что делать - но
пятидесятилетние рядом с нами были такими же. Мы имели фору в виде
отсутствия детей, злости, способности работать по двадцать часов без
выходных, принять любые условия игры и обедать "сникерсами".
В итоге мы состоялись, став к двадцати семи директорами, ведущими
специалистами, признанными профессионалами, но и заплатив за это безумную