"Инна Яковлевна Кошелева. Пламя судьбы " - читать интересную книгу автора

"Не боюсь, не боюсь, не боюсь..." И, смеясь, коснулась оттянутым
по-балетному носком открытой пасти. Выгнулась так, что отлетела, откинулась
и коснулась земли малиновая накидка. Не знала, как была в этот миг грациозна
и что ею любуется граф.
Впрочем, он не выделял ее из открывшегося с балкона пейзажа. Он смотрел
на мир глазами художника в миг озарения, когда через все детали для него
проступает замысел Творца. Зеленые сполохи кустов, волны рассветного золота
и девочка - малиновая подвижная точка. Благодатным дыханием овеяв сердце,
гармония погрузила его на миг в странную тишину. А когда он снова услышал
гомон птиц, пришли простые, будничные мысли.
Кажется, это Ковалева. Надо ее послушать, все прочат ее в будущем в
примадонны.
И вообще хватит киснуть. Он решил сегодня же заняться театром. Товар
надо показать лицом. Он еще удивит свет. Или он не Шереметев?

После полудня Парашу вызвали в музыкальную гостиную. "Барин желают
послушать пение".
Параша так долго волновалась, представляя себе этот момент, что когда
он наступил, на волнение не осталось сил.
Ей повезло: когда она вошла, граф заканчивал разговор с Дегтяревым.
Реверанс - ответный кивок, и она села в уголке, избежав пристального к себе
внимания.
Собственно, она очутилась в привычной обстановке привычной работы. Граф
и певец дочитывали клавир новой оперы, присланный из Парижа Иваром. В эти
минуты Николай Петрович и Степан были на равных, занимались общим знакомым и
любимым делом. То Дегтярев в половину чудесного, мягкого своего тенора
выводил мелодию, то перехватывал мотив граф, старательно подчеркивая ритм. В
какой-то момент, чтобы лучше воспроизвести замысел сочинителя, граф кинулся
к виолончели. Прекрасные руки извлекли из нее долгий и печальный звук.
- Все! Все! - кивнул граф Дегтяреву. - Отдыхай. А я вот сыграю один
отрывок... Из "Альцесты". Глюк это, из Вены. Но по мелодичности не уступит
итальянцам.
Граф играл, прикрыв глаза, и Параша могла смотреть на него не таясь. Но
он вдруг оторвал смычок от струн и спросил ее:
- Ты слушаешь?
Девочка вздрогнула.
- У тебя такой взгляд... Все время его чувствуешь.
В этот миг, как когда-то в детстве, к ней пришла та отчаянная, несущая
вперед без оглядки уверенность, которая будет переполнять ее всегда рядом с
графом. Свободна и сильна, и все, что ни сделает - лучше невозможно...
- Ваше сиятельство, вы радовали не только мой слух.
Он посмотрел на нее с удивлением и рассмеялся.
- Нынче и я любовался вами, сударыня, - подхватил он игру, подумав при
этом: "Какое забавное, однако, дитя". - Вы прыгали по парковой дорожке
весьма мило.
- Вы принимаете меня за ребенка...
"Чутка не по летам. Бойка. Находчива".
- За прелестного ребенка. Вашей грации могла позавидовать любая
танцорка.
Все поставлено на места, но он продолжал всматриваться в нее. Лицо