"Инна Яковлевна Кошелева. Пламя судьбы " - читать интересную книгу автора

добела... Холодность жеста и жар сильных низких нот, рождавшихся в груди...
Противоречия эти волновали Николая Петровича до странной слабости, до
головокружения. Элиана была изображением той Параши, совместившей все
несовместимое, которую он впервые узнал как женщину четыре года назад. И в
то же время нынешняя его возлюбленная оказывалась незнакомо-влекущей,
притягательной.
Семнадцатилетняя, расцветшая, она каждой арией говорила ему: пойми,
какая я, что со мной - ради нашей любви я все терплю, я готова на все.
Заезжему голландскому художнику Николай Петрович заказал портрет Параши
в костюме Элианы. Еще не исчезнувшая детская припухлость губ и страстная
затуманенность взора, чувственная округлость овала лица... Этот портрет
всегда висел там, где особенно часто мог на него падать взор молодого графа.
Как у всякой настоящей актрисы, жизнь у Параши не отделялась от театра.
Сюжеты спектаклей поставляла жизнь, но и вокруг сцены то и дело рождались
житейские сюжеты.
Каждый день начинался репетицией. Собирались в то лето в "воздушном"
театре. Невысокий холм - сцена, другой холм - зрительный зал; оба огорожены
деревянными "шпалерами" - досками с написанными на них картинами на античные
сюжеты. Музыканты настраивали инструменты, Николай Аргунов примеривал, где
разместиться "колоннам", где "морю" на тот случай, если "Браки" придется
ставить в сильную жару и в новом - закрытом - театре будет очень уж душно.
Актеры разбились по группкам, они хоть и в обычных, не театральных нарядах,
но все-таки одеты ярко, одна Параша выделяется среди всех строгой простотой
одежды: светло-серое платье, ни лент, ни бантов.
Григорий Кохановский, оперный герой-любовник, кокетливый, вихлястый,
всегда смешон в своем стремлении выглядеть "благородно": напудренный парик,
нежно-розовый камзол - все это носится им так не по-мужски, что рождает
желание подшутить над ним. Степан Дегтярев, еще совсем молодой и
соперничающий с Кохановским за первые роли, подкрадывается к "герою" сзади,
сдергивает у него с головы парик и под общий смех рассматривает его:
- Э, да сия накладка из "Опыта дружбы" - в сих кудрях я изображал
слугу. Давненько это было.
Натягивает парик себе на голову боком и задом наперед.
- И моль не съела?
Кохановский вырывает парик и держит его в руках. Он не на шутку
рассержен, драка близка, и Пашенька, будто совсем невзначай, оказывается
между ними двумя. А рядом с ней тут как тут Аргунов.
Аргунов, собственно, и есть тот сюжет, который не Парашей писан, но и
про нее тоже. Всюду чувствует она на себе его взгляд. Нечаянно
перехваченный, бывает он тяжел до угрюмости. А сейчас художник улыбается ей
и, оставив заботы о декорациях, прогуливается с ней по парку, иногда
осторожно касаясь ее левого локтя и тут же отдергивая руку.
Подошли к Вороблевскому, строго расспрашивавшему двух певцов:
- Были вчера в Перове?
- Были. Но зачем были, непонятно.
- Чему можно научиться у поваренка Андрюшки, который у Голицыных
представляет Феба? Морда - во! Вокруг головы проволока наверчена. С балкона
мальчишку на толстой веревке спускают, он со страху и роль забыл, ногами и
руками по воздуху лупит.
Засмеялась Параша, засмеялся и Аргунов, посмотрели друг на друга,