"Зенон Косидовский. Сказания евангелистов (DOS)" - читать интересную книгу автора

одинок в своей разумной оценке этого явления, то можно считать
несомненным, что первоначально большинство приверженцев Христа не одобряло
глоссолалию.

Отголоском этого и является реликтовый эпизод с насмешниками в рассказе
Луки, вносящий в торжественную сцену сошествия святого духа на апостолов
ноту иронического сомнения.

В "Деяниях апостолов" есть места, позволяющие сделать вывод, что со
временем эта отрицательная позиция - очевидно, под влиянием эллинистских
мистерий, а также, как мы позже убедимся, традиций иудаизма - претерпела
коренные изменения. Христиане все больше приходили к убеждению, что
религиозная экзальтация присуща тем, на кого снизошел святой дух, и
издаваемые ими при этом звуки не бессвязное бормотание, а незнакомая речь.

В явном противоречии с установкой Павла Лука рассказывает, как в доме
римского сотника Корнелия такая благодать снизошла на вновь обращенных в
христианскую веру язычников:

"И верующие из обрезанных, пришедшие с Петром, изумились, что дар
святого духа излился и на язычников, ибо слышали их говорящих языками и
величающих бога" (10:45, 46).

Разница очевидна: в Послании Павла - упреки и призыв опомниться, а в
"Деяниях апостолов" - некритическая вера в божественность этого явления.

Истоки этой легенды надо искать не только в фольклоре. Вдохновляющим
образцом здесь, несомненно, служила живая еще в ту пору иудаистская
традиция, согласно которой Моисей объявил на горе Синай свои законы на
семидесяти языках, чтобы они дошли до всех народов мира. Впрочем, сам
автор "Деяний апостолов" наводит нас на след заимствования из иудаизма,
когда он устами Петра цитирует следующий отрывок из пророчества Иоиля:

"...Излию от духа моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны
ваши и дочери ваши; старцам будут сниться сны, и юноши ваши будут видеть
видения.

И также на рабов и на рабынь в те дни излию от духа моего. И покажу
знамения на небе и на земле: кровь и огонь и столпы дыма" (Иоиль,
2:28-30). Как же сложна родословная этого, в сущности, простодушного
сказания! Ведь если б не упоминание о насмешниках, можно бы и не
догадаться о его временных напластованиях. Но наличие этого упоминания,
диссонирующего со всей атмосферой благоговения и апологии, можно объяснить
лишь тем, что с первоначальным вариантом, восходящим к эпохе, когда под
влиянием Павла преобладало критическое отношение ко всякой мистике,
слились воедино два хронологически последовательных сюжетных мотива:

случай в доме Корнелия и окружение божественным ореолом двенадцати
апостолов. И все же нам не дает покоя вопрос, как мог Лука, человек,
как-никак владеющий писательским ремеслом, оставить в тексте этот