"Сергей Костин. Пако Аррайя: В Париж на выходные" - читать интересную книгу автора

переносится намного легче, чем в обратном направлении. В Нью-Йорке я часто
прямо с самолета еду в свой офис, а в Европе целую неделю хожу, как
сомнамбула. И, когда втянусь в жизнь по местному времени, как правило, уже
пора возвращаться в Штаты. Я двумя большими глотками допил кофе и заказал
еще. Я сидел за вторым от застекленной стены столиком, и, защищенный
отблесками от взглядов прохожих, наблюдал за тротуаром, по которому, скорее
всего, он будет возвращаться в отель. Наблюдаемый тоже любил наблюдать.
Почему-то - каждый из нас в чем-то извращенец - люди вызывают у меня
чувство жалости. Но мне жалко их не тогда, когда им плохо - тогда
срабатывает другое чувство, - а когда они думают, что им хорошо, или
пытаются себя в этом уверить. Мне жалко людей, бегающих по утрам, чтобы
долго жить. Жалко выехавших на пикник с толстыми крикливыми детьми, двумя
корзинами, бадминтоном и надувной лодкой. Жалко сидящих на трибунах в
бейсболках и смакующих выдохшееся теплое пиво из бутылки перед футбольным
матчем. Жалко парочек, идущих рядом, но еще не в обнимку, устремив затаенный
взгляд в пустоту и перебрасывающихся фразами, полными сознания собственной
значимости. Жалко вот этого красноносого немца с бесцветными глазами,
торопливо и жадно уписывающего в одиночестве третью порцию улиток с белым
вином. Жалко эту старую даму с фиолетовыми волосами, которая ложечкой крошит
пирожное и с апломбом описывает подруге превосходство собственной
аргументации в полемике с консьержкой.
Элис была права, проявляя деловую настойчивость, но, к сожалению,
контролировать меня каждую минуту она не могла: в это время я прекрасно мог
бы позвонить Жаку Куртену. Но - у меня это просто хронический симптом, хотя
такое, наверное, случается со всеми, - когда дел невпроворот, я позволяю
себе минуты полного штиля. Это, оправдываю я себя, позволяет мне
мобилизоваться на сто процентов, когда решения нужно принимать мгновенно. И,
поскольку я сам и контролирующий, и контролируемый, вывод, к которому я
неизменно прихожу: эта система работает.
Главное, жить в гармонии с самим собой.
Телефон зазвонил так неожиданно, что я вздрогнул. Это был Моцарт - мой
выстраданный парижский мобильный, арендованный на несколько дней. Тем не
менее, поскольку любой звонок можно потом проследить - кто вам звонил,
откуда, когда и как долго вы разговаривали - риск все же был. Поэтому, как
мы договорились, Николай произносил буквально несколько слов, как если бы
кто-то ошибся номером.
- Анри, как условились, через три часа, - произнес по-французски голос
в трубке.
- Вы ошиблись, - по-английски ответил я.
Это означало, что через час я смогу быть в условленном месте, на
стрелке острова Ситэ. Тем хуже, если я упущу Метека. Как у героев трагедий
Корнеля, в конфликте долга и чувства у меня неизбежно верх брал долг. Тем
более, что от моих действий могла зависеть человеческая жизнь. Одна
человеческая жизнь, правда, и так от меня зависела - жизнь моего неожиданно
обретенного врага. Но вторую, если Штайнер был еще жив, я мог, наоборот,
спасти. На самом деле, это наверняка послужило бы мне утешением. Я себя
знаю - после того, как я совершу акт праведного мщения, на меня налетят
демоны, и такой обмен - одну жизнь отнял, зато другую спас - пролил бы
бальзам на мои раны. Но как там все обернется? И когда я смогу вернуться в
свою засаду на улице генерала Ланрезака?