"Александр Костюнин. Танина ламба (рассказ)" - читать интересную книгу автора

исполню". Стал старик думать, чего бы попросить. "Желаю, чтобы море-окиян
стало из чистой водки". Рыбка хвостиком махнула, и стало море-окиян из
водки. Старик зачерпнул кружку, пьет - не нарадуется. Рыбка уже задыхается
на суше: "Скорее говори два других желания!" - "Ну, ладно. Сделай, чтобы вот
эта речка тоже стала из чистой водки". - Махнула рыбка хвостиком, и стала
речка из водки. Пошел старик, зачерпнул кружку, пьет - не нарадуется. А
рыбка пузыри пускает: "Старик, через две секунды я сдохну. Скорей говори
последнее желание и выбрось меня в море!" Старик и не знает, что захотеть
еще. Махнул он рукой и говорит: "Ладно, дай на пол-литра и ступай себе с
Богом!"
- Много текста, - упрекнул Славка.
- Я...
- Еще короче!
- Наливай!
- Не убавить, не прибавить. Литая проза!
Выпили.
Таня с нами на равных. Лицо зарделось.
Налили по второй.
Она поправила мальчишескую прическу, сняла фуфайку, игриво накинула ее
на плечи и расстегнула молнию спортивной кофточки. Весеннему солнцу и нашему
взору открылись ее белые упругие груди.
Солнце, чувствую, ахнуло!

Таня взяла в левую руку граненый стакан с водкой, в правую - пачку
сметаны. Молча улыбнулась. Промурлыкала что-то себе по-кошачьи. Прикрыла
веки. (Длинные ресницы, казалось, коснулись меня.) Запрокинула голову и
выплеснула холодный горький напиток в горло. Едва поморщившись, припала к
сметане, и было видно, как перебирая нижней губой, она сглатывала ее.
Крепкая высокая грудь при каждом глотке восторженно вздымалась. Таня
сладострастно постанывала, поднимая коробку все круче и круче.

Мы не отрываясь, приоткрыв рот, следили.
Она неловко повела рукой, и белый жирный сгусток шлепком упал ей в
глубокую ложбинку груди. Не отвлекаясь, продолжала смачно есть.
- Ты так все добро растеряешь, - возмутился Ефим и, сорвавшись с места,
жадно припал ртом к густо-разлапистой холодной белой розочке. Он стал шумно
слизывать кисломолочный диетический продукт с Таниной груди. Несколько
капель угодило на горделиво набухший сосок. Ефим принялся сначала
облизывать, а затем и посасывать его.
Они, в унисон, застонали.
Таня приоткрыла счастливые глаза. Встала. Посмотрела призывно на меня.
- Ну, может, пойдем, глянем на весну. А?
Я отвел глаза.
- Давай, иде-ом! - нетерпеливо подгонял Ефим. - Пойдем смотреть! Ради
чего и приехали...
Чуть задержавшись, она запахнула грудь, подправила на плечах стеганку,
резко повернулась и, не оборачиваясь, зашагала к лесу. От ладной фигурки ее
нельзя было отвести взор. Не пойму: что удерживало меня?
Ефим, суетясь и приплясывая, плеснул в стакан водки, скосил глаза на
уходящую подругу, сглотнул спиртное и бросился в след.