"Сосна и олива или Неприметные прелести Святой Земли" - читать интересную книгу автора (Шамир Исраэль)

ГЛАВА VII. ЖЕЛЕЗО ЗАВОЕВАНИЯ

К 11 веку до н.э. в Святой Земле сложилась амальгама кочевых и оседлых племен. Одни создали замечательную городскую цивилизацию, другие сохраняли кочевой или полукочевой образ жизни. Когда города крепли и господствовали над своей округой, крестьяне смирялись или срывались с места и откочевывали на окраину, в горы, в полупустыню на востоке. Когда города ослабевали – после войны, во время засухи, от эпидемий – кочевники продвигались поближе, садились на землю, а иногда брали города штурмом. Время от времени в конгломерат племен Ханаана история забрасывала обломки рухнувших империй: так пришли хетты с севера и филистимляне с запада. С веками и они растворялись в ханаанском просторе.

На смену поздней бронзе пришел железный век. С этим периодом связана библейская традиция Исхода из Египта и завоевания Палестины «сынами Израиля». Если еще 20 лет назад многие библейские археологи надеялись найти научное подтверждение этому рассказу, с тех пор была проведена огромная работа и раскопаны десятки поселений периода Железа. Сейчас мы можем дать более точное описание событий эпохи, нежели наши предшественники. Мы будем опираться на исследования израильского археолога Исраэля Финкельштейна, похоронившего легенду о жестоком завоевании.

Библия рассказывает, что потомок Авраама Иаков (он же Израиль) во главе многолюдного клана переселился в Египет во время засухи, и вернулся в Ханаан, когда засуха окончилась. Вернувшийся многочисленный клан «сынов Израиля» принес с собой новую веру, веру в своего племенного бога Яхве. Во главе «вернувшихся» стоял полководец Иисус Навин. Под его водительством и по воле Яхве «сыны Израиля» завоевали Ханаан, истребляя целые народы. После победы они расселились по всей Палестине и создали мощное государство.

Соответствует ли этот рассказ истории? Почти тысяча лет отделяла редакторов библейского текста от описываемых событий. Рассказ об Иисусе Навине и завоеваниях «сынов Израиля» относится к тому же жанру, что и рассказ о Рюрике, Труворе и Синеусе, основателях Руси, или Кие, Щеке и Хориве, основателях Киева, или об Энее, троянском принце, основателе Рима. Эти рассказы намекают на какие-то неясные нам политические и исторические реалии. Возможно, прибыли в Италию беженцы из Трои, но трудно принять «Энеиду» за хронику тех времен. Изучению истории Палестины не повезло именно из-за сверх-почтительного отношения к Библии, сборнику увлекательных рассказов, но не историческому сочинению в современном смысле. Так замечательная женщина остается в гордом одиночестве, незамужней и невостребованной, потому что все мужчины относятся к ней с непомерным обожанием и почтением. Женщине, равно как и Библии, не нужно, чтобы ее боготворили.

Что же происходило на самом деле в бурном 12 веке до н.э.? Засуха миновала, и на земли Нагорья стали проникать и оседать жители Долин и Побережья, приграничные кочевники, беглые крестьяне и горожане, боевые дружины хеттов и данайцев. Со временем эта вольница стала племенной конфедерацией Иудеи и Израиля и основным населением Нагорья по сей день. В его коллективной памяти – Библии – сохранились обрывки старых легенд: одни предки пришли с юга с кенитами, другие – с севера, как Авраам., третьи – с Навином с востока.

Но вполне возможно, что за рассказом о завоевании стоит историческая реальность. Хотя массового завоевания и кровавой резни не было – это доказали археологи – возможно, с юга или востока явился произведший огромное впечатление отряд «сынов Израиля» – дружинников Навина, с рассказами о походе в Египет, о встрече с богом Яхве, о пересеченных пустынях, о чудесном избавлении.

Если это так, то Иисусу Навину и его “сынам Израиля” удалось добиться того же, что и воинам ислама. Хотя отряды пришельцев были численно невелики (большие массы людей не смогли бы пересечь Синайскую пустыню), прошло триста лет – и все обитатели Нагорья возводили свою родословную к “сынам Израиля”, стали “израильтянами” – как их потомки стали “арабами” после победы Омара.

Завоевание Иисуса Навина было, судя по рассказу, типичным проникновением кочевников с востока, проникновением, которое продолжается и по сей день. Кочевые племена понемногу оседают на краю пустыни, понемногу проникают в села Нагорья, затем продвигаются повыше и со временем смешиваются с местным населением и утрачивают кочевые привычки. Но и культура кочевников повлияла на оседлое население.

Достаточно перечитать историю Каина и Авеля, чтобы понять – ее сочинили кочевники. Каин, оседлый землепашец, и Авель, кочевник-скотовод, спорили о том, кто угоднее Богу. Бог предпочел Авеля, и Каин убил своего брата. Конфликт между кочевниками-бедуинами и оседлыми феллахами вековечен, как Святая Земля, и библейская притча призвана напомнить, что они – братья. Оседлые феллахи поклонялись местным богам – Ваалам высот и Астартам полей. Кочевники склонялись к вере в племенных богов. Конфликт между ними был плодотворным, а не кровавым. Народ Нагорья стал наследником и местной традиции «святых высот», и кочевой традиции «племенных богов».

Приход воинов Навина был не последним вторжением кочевников с востока. Через две тысячи лет после Навина Омар ибн-Хаттаб вел кочевников Хиджаза на покорение Палестины под знаменем Пророка. Вновь кочевники несли чистый монотеизм и чистый заряд семитской культуры из пустыни. Но и Омар ибн-Хаттаб был не последним Иисусом Навином.

На восток от Аи, на самом краю пустыни, стоит село эль-Мураир, куда можно попасть по почти непроезжей дороге. Эль-Мураир (“Пещеры”), одна из интереснейших деревень – дикая, оторванная от внешнего мира. Ее населяет гостеприимный народ, ведущий родословную от племени Таи из Хиджаза. В лотерее, имя которой – посещение дальних деревень, там трудно вытянуть пустой билет. Путника встретят, пригласят и на кофе, и на обед. С жителями легко договориться по-испански: многие из них, так же как и жители соседней Турмус Айя, ездили на заработки в Колумбию и Венесуэлу. Село построено на руинах старинных домов и на вырубленных пещерах византийского периода, но найти эти пещеры нелегко – местные жители, недавно отстроившиеся, скрывают, что раньше жили в пещерах.

Вождь племени Таи шейх Джарах, живший в XI веке, воспользовался борьбой суннитского халифата Аббасидов из Багдада с шиитским халифатом Фатимидов из Египта и овладел Святой Землей. Он правил в Рамле, столице мусульманской Палестины тех времен. В его честь назван самый роскошный квартал Восточного Иерусалима, где находятся консульства. По одной из легенд, он похоронен в Иерусалиме, по другой – в селе эль-Мураир, жители которого считают себя потомками шейха. Шейх Джарах напоминает Иисуса Навина и Омара ибн-Хаттаба – племенного масштаба.

Интересно, что жители соседнего села Хирбет Абу Фалах считают себя потомками заклятого врага шейха Джараха, фатимидского халифа Джафара ибн-Фалаха или его полководца Али ибн-Фалаха (X век). Так, тысячу лет враждуют жители этих двух сел – в память о вражде между Джарахом и фатимидами.

Если уж вы доберетесь до этих мест, подойдите к святыне Хирбет-Кулайцун, где сохранилась маленькая роща – одна из немногих к пустынному востоку от водораздела, пыльная, без признаков травы, только привязанные к деревьям ленты вьются. Местные жители приходят сюда со своими просьбами о дожде.

Эти места, восточная окраина поселений на краю пустыни, всегда первыми принимают бедуинов, приходящих пограбить, или поселиться и сесть на землю. Пришельцы с востока легко вписываются в жизнь страны, как, впрочем, и пришельцы с запада. Здесь, на восточном краю Нагорья, можно увидеть и тех, и других.

От южного отрога горы Гризим неподалеку от Наблуса на восток уходит дорога на Аварту и Акрабу. Эта дорога пустынна, километры невысоких холмов, негусто засаженных оливами. На полпути к Акрабе стоит крохотное село Янун. В конце 19-го века здесь поселились выходцы из Боснии – преградой бедуинам, опорой туркам.

Земля им досталась любопытным образом. Когда в Янун и в Акрабу пришли турецкие сборщики налогов, местные жители разбежались, кто – куда, и ждали в горах ухода незваных гостей. Богатый босняк Мустафа Бек заплатил налоги на землю, и турки записали земли за ним. Местные крестьяне не понимали, что наступила новая пора, от которой в горах не отсидишься. Но босняки в Януне не задержались.

Еще десять лет назад в селе оставалось несколько семей, но они перебрались в Наблус, а то и в Америку, или в Кувейт. Знаменитые красные черепичные крыши Януна обветшали. Остался только один комплекс домов, напоминающий крестьянскую крепость с мощными стенами, внутри – сусеки для олив, запертые комнаты, в которых пылится мебель. Впрочем, и по сей день крестьяне Януна отдают половину урожая олив потомкам Мустафы Бека.

С рассказами о завоевании Навина связано другое село Нагорья, неподалеку от Рамаллы – эль-Джиб, библейский Гивеон. Эль-Джиб торчит, как шишка на ровном месте, посреди просторной долины, чуть ли не единственной в этом горном краю. Село растет —зажиточные крестьяне строят себе дома подальше от старинного городища, где видны следы центрального строения. Жители называют его руинами «церкви или синагоги», и надо думать, на этом удобном месте стояла и крепость, и церковь, и местная святыня. По крайней мере верхний слой строений – развалины деревенской крепости времен мамелюков (14-й век). В этих развалинах жители Джиба держат осликов.

Подземная река – она же источник Джиба-Гивеона – течет куда ниже – почти у основания холма. Склоны холма стоят неспешной прогулки с одним из селян – многие из них работают в городе и в свободное время охотно покажут, где растут гранаты, виноград, оливы, смоквы и грецкие орехи. Десятки капельных источников прорываются у основания холма – вода сочится повсюду, и жители врезали в скалу туннель для выхода вод источника. Изобилие воды превращает основание холма в цветущий сад, в то время, как вершина, где стоит село, довольно суха. Можно себе представить, как это огорчало добрых старых гивеонцев – спуститься с вершины означало потерю стратегической позиции, но на вершине во время осады не было воды.

Проблему доставки воды во время осады они решили самым капитальным образом. На вершине холма можно увидеть и по сей день одно из колоссальнейших гидравлических сооружений Нагорья, не соответствующее нынешним размерам села. Это высеченная в скале яма тридцати метров глубиной, похожая по своей форме на вывернутую наизнанку башню. На ее плоское дно спиралью ведут ступени. Там, внизу, уходит круто в землю подземный ход к источнику – в наши дни он завален камнями.

Водоем Гивеона славился в древности, и пророк Иеремия говорил о «великих водах Гивеона» (41:12). Точное время сооружения неизвестно – раньше отодвигали его на период бронзы, сейчас приближают к 8-му веку. Он похож на гигантские котлованы и тоннели в Хацоре, Мегиддо, Гезере. Гидросистема не исчерпывается гигантским котлованом. Гивеонцам удалось, врезав длинный тоннель на склоне, нащупать сильную подземную реку. Обычно в Нагорье этим и ограничиваются – врубаются в скалу по ходу карстовых расселин водоносного слоя и стараются увеличить выход источника, минимизировав распыление воды. В Гивеоне создали у источника подземный резервуар, а затем вырубили еще один подземный ход. Он начинался под прикрытием крепостных стен города, а кончался у подземного резервуара. Верхний вход этого тоннеля подходит к котловану, но он завален камнями. “Мирный” доступ к источнику, к тоннелю и к резервуару находится внизу, обнаружить его нелегко – он замаскирован зарослями. Около него крутятся мальчишки Джиба, и они помогут войти в пещеру. Она быстро разветвляется – вверх ступени ведут в город, к заваленному входу, а вниз – к резервуару и тоннелю источника, к сильной подземной реке, где можно искупаться даже в конце лета.

Вообще любая хорошая прогулка должна включать купание в источнике – ключевая вода летом освежает и очищает. Не случайно по-арабски такая вода называется “майя минАлла” – Божья вода, а на иврите – “маим хаим” – живая вода. Плавать практически ни в одном источнике Нагорья не представляется возможным, но само погружение восхитительно и напоминает японские секию.

Библия содержит забавный рассказ о Гивеоне. Когда воины Иисуса Навина появились в горах, жители Гивеона пошли на хитрость: они пришли к нему в поношенной одежде, запыленные, с черствым хлебом в руках, и сказали, что они живут очень далеко – поэтому зачерствел хлеб и сносились одежды. Навин поверил, союз был заключен, а потом уже выяснилось, что гивеонцы живут в самом сердце Нагорья.

(Рассказ об гивеонском обмане – народный «рассказ о соседях». Например, жители Тайбе рассказывают о своих соседях, пришедших, по их мнению, из Негева, такую историю. Соседи, спорившие с Тайбе из-за участка земли, были вызваны в суд шариата. Они быстро съездили на юг в Негев, взяли там ком родной земли, насыпали себе в сапоги. Когда дошло дело до суда, они смело поклялись головами своих детей, что стоят на своей земле. Но вернемся к нашему рассказу.)

Союз Гивеона и пришельцев был сразу испытан в бою – местные правители во главе с царем Иерусалима пошли войной на Гивеон. Гивеонцы позвали на помощь Навина, который стоял в Гилгале. Бану Исраиль марш-броском дошли до Гивеона, пошли по дороге на Бет-Хорон, и там, где горы выравниваются и образуют долину Аялона, разбили силы местных правителей. Там и сказал Иисус Навин свои знаменитые слова «Стой, солнце, над Гивеоном, а луна – над долиной Аялона».

Эти слова были обыграны Эммануэлем Великовским, американским писателем, автором бестселлера «Миры в хаосе». По его мнению, библейский рассказ сохранил воспоминание о космической катастрофе – изменении порядка обращения земли вокруг солнца. Катастрофа привела к сбою хронологии – Великовский, как и революционер Морозов, и Фоменко предлагают альтернативную историю, в которой Рамсес II совпадает с Карлом Великим, а то и с Людовиком XIV.

Гивеон сыграл большую роль в истории. Гивеонское святилище было одним из важнейших в стране, и царь Соломон здесь молился и просил мудрости. В Гивеоне стояла скиния, здесь приносили жертвы, и первый царь Израиля – Саул – был родом из гивеонцев.

Завоевания бывают разные. Можно найти пустую страну и нетронутую целину и обработать ее – это чистое завоевание трудом. Можно завоевать с оружием в руках – это самый обычный способ. Так завоевали Святую Землю воины Иисуса Навина и Омара ибн-Хаттаба. Бне Исраэль, воины Навина, завоевав Страну Обетованную, смешались с местным населением, да так, что через несколько сот лет все жители страны считали себя их потомками.

Ужасные рассказы о массовой резне ханаанского населения при вторжении 12 колен были сочинены много позднее, во время неудачной реставрации, под влиянием идеологии расовой и религиозной чистоты, возникшей в Вавилоне. Внимательное чтение Библии, – в частности, сравнение завоеваний по книге Иисуса Навина и по книге Судей – показывает, что большинство местного населения Палестинского Нагорья осталось на месте и со временем слилось с пришельцами. В результате ассимиляции возникла конфедерация племен Израиля и Иуды. Ассимиляция была двусторонней – новый народ поклонялся Богу Израиля в святых местах Ханаана, и лучшие мотивы старой языческой литургии вошли в Библию.

Терпимость и ассимиляция – таков был народный подход к “национальной проблеме” в дни Судей. Чтобы понять это, поезжайте в дни праздника Пятидесятницы – Шевуот, в дни уборки урожая, в одно из самых идиллических мест в Иудее – в долину Бет-Сахура. У евреев есть обычай поминать в этот праздник, наступающий через семижды семь дней после Пасхи, царя Давида, и мы всегда отправлялись в Шевуот в эти края. За Вифлеемом дорога круто спускается в христианский городок Бет-Сахур с его роскошными виллами и садами, богатый пригород Вифлеема. Вдоль дороги, прямо за городком – маленькие поля. Местные крестьяне засевают под хлеб свои небольшие участки. Летом жнецы с серпами выходят в поле, и их жены вяжут снопы. В Шевуот легко найти еще не убранные колосья. Мы перелезаем через каменную межу и оказываемся в поле желтой пшеницы, запыленной ветрами из Иудейской пустыни, поле, не похожем на пшеничные просторы России или Америки. Трактору тут не проехать, все надо делать вручную, что позволяет сохранить ощущение стародавней идиллии. Хлеб, елей и вино – три кита, на которых покоится Святая Земля.

Поля за Бет-Сахуром связаны с библейским персонажем, с моавитянкой Руфью (Рут). Руфь вышла замуж за вифлеемца у себя в Моаве. Ее муж умер, и она пришла со свекровью в эти места. Когда наступила пора уборки хлеба, Руфь вышла в поле собирать колоски за жнецами богатого сродника Боаза (Вооза). Он приютил ее и женился на ней. (Еврейские легенды добавляют, что Боаз немедленно умер, зачав сына, а Руфь прожила еще 200 лет и застала своего правнука царя Соломона.) История Руфи показывает, что национальные проблемы можно решить межплеменными браками. Так, брак Руфи и Боаза стал заключительной главой книги завоеваний Иисуса Навина.

«День поссорит, ночь помирит» – говорит русская пословица об уникальном сакральном таинстве, способном соединить двух людей в единый союз. Можно сказать, что выход соития – иногда единственный выход из тупика в отношениях между людьми—и между народами. Майкс (Микош), посетивший несчастный Кипр в пятидесятых годах, задолго до раздела и гражданской войны, увидел источник его бед в излишней добродетели дев и жен. Там, где люди слишком серьезно относятся к девичьей невинности, мужчины неизбежно занимаются войной, писал этот остроумный венгр. Преклонение перед невинностью и честью характеризует статические, застывшие общества; и наоборот – половая свобода отличает общества в состоянии динамического развития и революции. Рыцари Средневековья преклонялись перед невинностью и ценили честь превыше всего, но Возрождение с его Бокаччио и Рабле увлеклось сексом, как “дети цветов” шестидесятых годов нашего века. Пуританизм и застой против секса – тому свидетели Эзра, королева Виктория, Сталин и современная Америка (если бы не было СПИДа, они бы его придумали). Революция и динамика – за секс, и тому свидетели Руфь из Моава, Александра Коллонтай и Америка шестидесятых годов.

Точнее всех выразил это Джеймс Джойс в “Финнегановых поминках”: “and the world is maid free”, точностью каламбура: освободить мир – значит, освободить его от девственниц. Не случайно в Южной Африке в самый темный период ее истории секс между белыми и черными был запрещен законом, не случайно «Палестинка» Соболя, намекающая на возможность полового сожительства между евреем и палестинкой, вызвала бурю. В странах, где любовь между общинами была возможной, история складывалась более мягко – на Таити, где люди с частью таитянской крови называют себя таитянами, в Новой Зеландии, где практически не осталось чистокровных маори, в Бразилии, где возникло смешанное общество. Англичане в Африке и Индии провалились именно потому, что не смешивались с местным населением – в отличие от португальцев Мозамбика и Бразилии.

В современном Израиле крайне мало смешанных браков между евреями и палестинками, мало даже случаев изнасилования палестинских женщин. Казалось бы, грешно жаловаться – но, видимо, они сомневаются в человечности другой общины. Как и на Кипре, немалую роль в сексизоляции играет религия. В Израиле нет гражданского брака, а еврейская религия запрещает смешанные браки.

В древней Палестине были «кдешот», жрицы любви, соитием служившие Астарте, а не Мамоне. В полнолуние Ава деревенские девушки выходили в виноградники искать счастья и свободы – как северянки в Иванову ночь. Молодоженов не звали в народное ополчение в те годы любви и вина, от которых остались у нас самые древние мотивы «Песни Песней». Талмуд связывает этот праздник с именем провидца Эдо, которому замечательный еврейский писатель Ш.И. Агнон посвятил повесть «Эдо и Эйнам». В наши дни этот чудный праздник возрожден, и самый веселый город Ближнего Востока, бесшабашный Тель-Авив, гуляет 15-го Ава всю ночь напролет.