"Леонид Костюков. Мемуары Михаила Мичмана (повесть) " - читать интересную книгу автора

была исполнена саркастичными высшими силами. Гекатомбы похоронили под собою
полковую казну.
В двадцать первом я встретил корнета в Крыму, уже без сабли и без
погон. Бегающие полубезумные глаза, карман шинели оттягивал маузер.
Мы наскоро обсудили температуру воды и разошлись, спасая каждый
собственную шкуру. Я вернулся в Москву, одолев последние двадцать верст на
дрезине без тормозного рычага. Что до Звонарева, то он, думал я, достиг
Константинополя.
Представьте себе мое удивление, когда, выправляя документ после
очередного уплотнения, я обнаружил корнета большевистским чиновником средней
руки. Звонарев заседал в товариществе; щеки его налились, как яблоки, руки
были по локоть в нарукавниках, голос обрел тот характерный бесцветный тембр,
по которому семь десятилетий кряду мы различали выдвиженца, бюрократа и
хама. Проходимец ни единой жилкой не выдал нашего с ним знакомства; мне
бросаться ему на шею тоже не пристало. Мою справку украсила витиеватая
подпись вора - и он надолго исчез с моего горизонта.
Вероятно, корнет смухлевал еще раз, потому что на Европу пала тень
Второй мировой. Интуиция подсказывает мне, что Звонарев и на сей раз
вышел живым из огня. Не однажды мне казалось, что я слышу андрогинные
интонации вечного корнета или вижу его дистиллированное лицо. Нет, то всякий
раз оказывался не он.
Длинная металлическая скрепка тянется под зеленым сукном истории, и
недалеко ее второй тупо поблескивающий конец. Согласно моему опыту,
Звонарев вскоре должен всплыть как моралист либо в штатском, либо в
полном церковном облачении. Можно было бы форсировать реальность, навести
справки, но это излишне. Пазл мирового маразма, извините меня за неологизм,
складывается сам, да так искусно, что нам остается лишь ликовать, глядя на
него.
Зелено-серая волжская волна (другой берег неразличим ввиду тумана);
неправдоподобно синие балтийские воды, лижущие бледный песок Латвии;
грязно-карий поток Амазонки... С некоторой точки зрения, все эти годы,
проведенные мной на планете, все индивидуумы, чей путь пересекся с моим, -
это капля в груде воды, песчинка на бесконечном пляже...
Но с других точек зрения это может быть любопытно.

Глава 2

Ароматы железной дороги

- Как вам, Мишель, эта шоколадница? Право, недурна.
Я знал за Ваней Буниным эту трогательную по-своему черту - только что
он невероятно гибко и точно рассуждал о Ходасевиче, но стоило официантке
прошелестеть мимо, собирая кофейные чашечки, как внимание нашего классика
надолго отвлеклось. Девица и впрямь была заметна, ее бедра навыкате еле
вписывались в проход между столиками, вынуждая их хозяйку двигаться немного
боком; бюст был выдающимся во многих отношениях. Молодая парижанка
действительно напоминала героиню известной картины. Убирая посуду с
соседнего столика, чертовка нагнулась чуть ниже, нежели требовалось, и
летуче улыбнулась Ивану.
До нас донесся легкий запах дешевых (не более пятидесяти сантимов за