"Олег Котенко. Одна одинокая звезда" - читать интересную книгу автора

двигателем. Хлопнула дверца водительской кабины. Орел скрипнул зубами: все,
приехали. Он поглядел по сторонам - никто и не думал выходить, все ждали.
Прошло несколько минут, а потом водитель забрался обратно в кабину, открыл
двери в салоне.
- Выходите, долго стоять будем, - сказал он.
Послышались вздохи-возгласы. Народ зашевелился, но с места не дви-
нулся. "Идиоты", - прошипел Орел, встал. Бабуля, что уселась рядом с ним,
бросила на него негодующий взгляд.
- Можно пройти? - сказал Орел. Бабуля чуть развернулась к проходу.
Орел вдруг почувствовал сильное раздражение. Все наложилось одно на другое:
и его ненависть к этому быдловатому народу, и вонь, и жара, и пот, льющийся
в глаза. Он проклял всех на свете и ломанулся к выходу. На крики типа "Куда
прешься?!" он давно перестал обращать внимание. За освободившееся место
едва не подрались две бабки в одинаковых грязных робах - в такую жару!
Водитель копался во внутренностях автобуса. В секунду измазавшись
маслом, он стал похож на черта. Орел вздохнул и вышел к обочине.
Дорога была пустынна, и над ней дрожало знойное марево. Она отлично
просматривалась в обе стороны.
- Можешь не ждать, - сказал водитель. - Никто в это время тут не
ездит.
- Серьезно дело? - с надеждой спросил Орел. Водитель покачал головой.
- Сварятся они там, пока я выправлю, - ответил он. - Еще не дай бог
у кого с сердцем плохо станет...
- С чем у них там плохо, так это с мозгами.
Водитель криво усмехнулся и сунул голову в маленький люк спереди
автобуса. Орел видел там множество ремней, колес.
Черт, что же делать, думал он. Идти по жаре километров восемь -
радость небольшая, хотя и дальше ходил. Ждать здесь... Еще неизвестно, нас-
колько это все затянется, а автобусы тут ходят, по-моему, вообще без всякого
графика. Иной раз по два часа ждешь, стоишь на конечной, ни один не едет.
А то и больше. Орел посмотрел на небо. Оно было белым, затянутым какой-то
облачной мутью, что, впрочем, никак не мешало солнцу поливать землю жаром.
Но на горизонте что-то темнело. Даже подул ветерок, хоть и горячий, но все
же. Пойду, пожалуй, подумал Орел.
Как ни странно, довольно скоро он привык к жаре и перестал обращать
на нее внимание. Мешало только то, что рубашка липла к телу. Тишина стояла
такая, что, казалось, воздух был застывшим, как стекло, а вот ветер сейчас
все разрушит, разломает... Орел вдруг необычайно ярко себе представил, как
это будет.
Почему-то ему показалось, что первым расколется небо. Оно должно
задрожать, сквозь вой ветра послышится мелкий такой звон. Вначале он будет
больше похож на тихий потусторонний гул, но потом - все громче, громче,
отчетливее...
Первая трещина проползет от горизонта до горизонта, медленно, уже
сопровождаемая оглушительным грохотом. Она расширится и Орел увидит черноту.
Слепую бездонную черноту. От главной трещины побегут в стороны маленькие
трещинки. Их будет все больше и больше. И, наконец, вниз устремятся черные
струи. Станет нечем дышать. Трястись будет все!
Орел почувствовал боль и до него дошло, что он лежит на земле лицом
вниз. Видимо, он задумался, споткнулся и упал. Он приподнял голову, ощупал