"Олег Котенко. Тернистые дороги времени" - читать интересную книгу автора

Кодовый замок издал короткий писк, и на табло вспыхнула зеленая
надпись: "Код сменен. Ситуация 001". 001 - внутри Института это означает
"Чрезвычайное происшествие, крайне опасно". Что же, черт побери, здесь
творится? Грушницкий и раньше не одобрял всякого рода электронику, а
сейчас вопылал к ней лютой ненавистью.
Из-за бункерной двери донеслись приглушенные хрипы и повизгивания.
Грушницкий прислушался, хрипы становились громче и слышались отчетливее.
Неожиданный удар сотряс коридор, с потолка посыпалась штукатурка.
Металлическая дверь выгнулась литым горбом.
Грушницкий побежал, а сзади ревело что-то огромное и мощное, со
звериной яростью сотрясающее покореженную дверь. Наконец, она вылетела из
проема в стене, упала на пол грудой искалеченного железа, издав напоследок
высокий звон. Грушницкий огляделся и помертвел: сзади бушевал вихрь,
причем таких размеров, каких еще никогда не видели в Институте. Он не
разрушал, он просто уничтожал все на своем пути, оставляя черную пустоту.



Глава 3.



Скрывшись в западном крыле Института, Грушницкий переводил дыхание,
слушая, как бушует в здании вихрь. Странно, но багровый жгут не задевал
внешних стен и не наносил им повреждений. "Может быть, - думал профессор,
- разрушенная на ходу камера создала в здании пространство, сходное с тем,
что было внутри нее". Надо пробраться в лабораторию, там все чертежи,
схемы, все оборудование...
Красный смерч промчался перед самым носом, неожиданно вылетев из-за
угла. Сердце упало в пятки и долго лежало там, не осмеливаясь
пошевельнуться.
Дверь захлопнулась за спиной, ноги сами понесли к столу с чертежами.
Оборудование была расставлено у стен. Установка, конечно, будет не
стационарная, как в зале, но что-то лучше, чем ничего. Вдали грохотал
вихрь, вычищая пространство, ограниченное четырьмя наружными стенами
Института. Грушницкий со страхом подумал о том, что будет, если вихрь
выйдет наружу. Мир просто перестанет существовать.
Тяжелые паннели с прозрачными - эти кварцевые - экранами вскоре были
скреплены тяжелыми болтами и установлены посреди лаборатории. Тут же,
вокруг камеры, Грушницкий выстраивал сложные пирамиды индикаторов, шкал и
других приборов, назначение которых становится понятным только после
прочтения научного труда профессора "Время и его единица". Да и то, может
быть, человеку знакомому с звездными вершинами математики и физики.
"Каким-то образом Институт сам стал камерой. Время течет здесь не так,
как в любой другой точке пространства. Следовательно, единственный для
меня выход - самому замкнуться в камере и ждать, пока вихрь не разрушится
сам по себе. Или... пока я не умру от голода и жажды, если такое вообще
может здесь случиться."
Слава богу, ветряные генераторы все еще действовали. Остаться сейчас
без электричества равносильно смерти. Грушницкий щелкнул несколькими