"Дамарис Коул. Знак драконьей крови" - читать интересную книгу автора

склону горы, чтобы после полудня встретить возвращающегося отца.
Вечер этого дня был очень радостным и приятным. После ужина она
подарила отцу перья мейрмака, чтобы он смог оперить ими еще больше стрел,
а потом стала помогать ему распаковывать многочисленные подарки, которые
он привез из Таррагона. Ей всегда очень нравилось разворачивать штуки
тончайшего полотна или рассматривать изящные кружева и тесьму, однако
последний подарок оказался самым лучшим, хотя он-то и послужил предметом
подслушанного спора между матерью и отцом.
Отец и мать вот так же сидели за столом, мать рассматривала сваленные
на столе ткани и кружева, а отец пересчитывал монеты, кучей сложенные
перед ним. Отложив в сторону небольшую стопку серебряных и медных монет,
он подумал и прибавил к ней три золотых. Все остальное он ссыпал в толстый
кожаный мешок, который и спрятал под одну из каменных плит очага. Медь и
серебро он положил в деревянную шкатулку и убрал на верхнюю полку в шкафу.
- Ничего не нужно говорить, Рина, все уже решено.
Мать Нориссы встала и повернулась к отцу, выражение гнева на ее лице
заставило Нориссу вздрогнуть за занавеской.
- Для меня это чересчур, Рольф! Каждый год ты оставляешь меня одну на
целый месяц, а сам отправляешься в свое таинственное путешествие в
Таррагон. Каждый год ты возвращаешься с подарками и мешками золота и
говоришь, что получил это в награду за службу, но за какую - не говоришь.
А теперь ты вернулся и настаиваешь, чтобы мы отослали собственное дитя.
Для меня это слишком, Рольф!
- Я вовсе не отсылаю ее прочь! Она просто будет учиться внизу, в
поселке. Она уже достаточно большая, чтобы научиться чему-то еще, кроме
охоты и прогулок по горам на манер дикого даксета.
- Но зачем дочери охотника разбираться в свитках и реверансах? -
воспротивилась мать Нориссы. - Она должна быть рядом со мной, чтобы
учиться прясть и правильно вести хозяйство. Это ей понадобится, когда она
выйдет замуж. То, что ты учишь ее охотиться и сражаться, как если бы она
была твоим сыном, - одного этого уже более чем достаточно. А теперь ты
хочешь забивать ей голову бесполезными манерами деревенской аристократки,
до тех пор пока она не станет настолько противоречивой и вздорной, что
никто не захочет взять ее за себя.
Но отец только покачал головой и поцеловал мать в щеку.
- Решено, она пойдет учиться.
И Норисса по тону его голоса поняла, что вопрос был решен. Ее мать
тоже поняла это и позволила отнести себя спать, тихо плача в качестве
последнего аргумента в споре.
Норисса тоже вернулась в постель, юркнув под вышитые одеяла и
простыни, также привезенные отцом из поездки в город. Она с нетерпением
ждала наступления утра. Снаружи мягко светила Даймла, позлащая ночную
тьму. Прежде чем прошел месяц и диск ночного светила стал полным и ярким,
Норисса уже стала ученицей в Кренхольде, в доме судьи.
Норисса вздохнула, воспоминание отдалилось от нее, и она снова
осталась одна в пустом доме, наедине с реальностью, столкновение с которой
ей хотелось оттянуть. С этой мыслью она подошла к столу и прикоснулась
пальцами к гладкой изогнутой древесине своего лука.
Прикосновение к оружию оживило в памяти тонкие, сильные и уверенные
руки отца. Вот они обрабатывают кусок дерева, а вот они приделывают к