"Джонс Коуль(Дмитрий Колосов). Крысиный Волк" - читать интересную книгу автора

будет что рассказать друзьям за кружкой дрожжевого пива.
Шедший впереди хранитель замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Шагнув
в сторону, он указал на цилиндр подъемника:
- Встань здесь!
Очередная проверка. Я послушно замер с уже привычным чувством догола
раздетого идиота. Появился еще один сканер, и меня вновь просветили до
последнего куска дерьма в прямой кишке. Затем раздался звуковой сигнал, и
цилиндр мягко повернулся вокруг собственной оси, раскрывая свое нутро, которое
делилось прозрачной перегородкой надвое.
- Левая! - коротко бросил старший. Левая так левая, мне было все равно. Я
вошел в подъемник, оба мордоворота расположились в соседней секции. Кабинка
медленно повернулась, глухо чмокнули стопоры. Едва заметно качнулся пол. Мы
поднимались. Зачем? Ответ на этот вопрос ждал впереди, а покуда не следовало
ломать голову. Тоненько пощелкивал зуммер, отмечая уровни. Я насчитал
пятнадцать щелчков, прежде чем пол под ногами качнулся. Кабинка медленно
развернулась в обратную сторону, и тут я зажмурился от ослепительного света,
кнутом хлестнувшего по глазам.
Мама родная! Как здесь было светло! Я стоял и моргал, глаза, свыкшиеся с
серой тусклостью, отказывались смотреть на бездонный океан света.
- Выходи!
Голос был другой и звучал почти истерично. Видно, младший хранитель решил
выказать свое рвение.
- Подожди, пусть освоится.
"Дорогой мой мордоворот! - отчего-то едва не растрогался я. - В тебе еще
осталось что-то человеческое!"
Отерши ладонью проступившие слезы, я несмело шагнул вперед. Передо мной
расстилался все тот же коридор, но расцвеченный яркими красками. Под
проникающими через стеклянные панели солнечными лучами пластик окрашивался в
самые невероятные оттенки: зеленые, синие, розовые, алые. Они были блеклыми,
едва заметными, но мне, совершенно отвыкшему от света, казались ослепительно
яркими. Если добавить к этому, что на полу лежала зеленая дорожка, можете
представить мой восторг - восторг слепца, вдруг обретшего зрение.
Море красок, неестественно сочных, ярких, почти. осязаемых. Я упивался
яркоцветьем, жадно впитывал его всеми фибрами души и тела. То были
восхитительные мгновения, совершенно завладевшие мной.
Старший хранитель, по-видимому, понимал, что испытывает в этот миг
заключенный Н-214. Его проинструктировали, что подобные мне подонки больше
похожи на пни, но это был человек, знавший, как. невыносимо душит серый цвет, и
научившийся не все сказанное воспринимать как истину. Он дал мне возможность
окунуться в буйноворот красок с головой, затем дождался, когда я вынырну, и уже
после этого подтолкнул меня словом, невольно смягчая голос:
- Вперед, по коридору.
Мне показалось, я рассмотрел в глазах хранителя тщательно скрываемое
участие. Сглотнув застрявшую в глотке слюну, я кивнул и сделал первый шаг.
Дорожка приятно пружинила под ногами. Точно так же пружинит оттаявшая
земля, покрытая сочной щеточкой проклюнувшейся травки, чьи усики так
трогательно и беззащитно колышутся под порывами ветра. Воздух был светел и
оттого казался по лесному свежим. Я знал, что это иллюзия. Отфильтрованный в
отстойниках, обогащенный кислородом, воздух и впрямь был чист, но с привкусом
серой выхолощенности, царствовавшей в тюрьме Сонг. Некий иллюзорный вкус