"Кэтрин Коути. Buecher, Buecher! " - читать интересную книгу автора

скорую руку окрестив его "недостающим звеном" и "новым прорывом в теории
эволюции," и отправился строчить статью про новый подвид трансильванских
мышей, применяющих мяуканье в качестве мимикрии.
Но эта идея дала фору всем предыдущим.
- Может быть, вы все же подумаете, а? - Куколь нервно топтался на
месте, замечая, что в глазах наследника фон Кролоков зажегся недобрый
огонек.
- Вот еще, стану я думать, когда и так все ясно. Видишь ли, с
предыдущими советами ничего не получилось, потому что они вынуждали меня
идти против моей природы...
- Особенно "пригласите подругу собирать полевые цветы".
- Право, не представляю, отчего Альфред так перепугался?
- Сударь, вы вывели его в поле ночью, дали в руки лопату и приказали
копать...
- А как еще мы достали бы эти треклятые цветы? Снег ведь был по колено.
- Ваше сиятельство!
- Ну хорошо, я перестарался. Чуть-чуть. Зато вот этот совет полностью
соответствует моему мировоззрению. Вот ответь, почему?
- Потому что жестокость - это ваше второе имя, - заученно произнес
слуга.
- Да, - вставил Герберт скромно , - крики жертв это музыка для моих
ушей.
Продолжай.
- Потому что вы парите в бездонной тьме на крыльях ночи и отнимаете
жизни других, дабы продлить свое собственное существование, которое,
впрочем, преисполнено печали и различных психологических травм, ибо вы
отлучены от света и бессильны изменить свою судьбу, - горбун вопросительно
посмотрел на хозяина - хватит или продолжать?
Поскольку он часто прислуживал на сборищах вампиров, Куколь мог на лету
составить пару тысяч предложений, просто комбинируя такие ключевые слова,
как "кровь", "отчаяние," и "вечность." На всех посиделках разговоры гостей
вращались вокруг Темного Дара, а так же вокруг результатов Тридцатилетней
войны и вариаций на тему "И хватило же у вас, сударь, наглости без спросу
затравить ежа на моих охотничьих угодьях в 1567 году." Причем последняя
тема превалировала.
Фон Кролок-младший снисходительно кивнул.
- Достаточно, Куколь. Насколько позволяет тебе твой примитивный
интеллект, ты обрисовал ход моих мыслей. Да, я буду холоден! Пусть теперь
Альфред сам помучается, пусть сам осознает, что такое неразделенные
чувства. Пусть он наконец поймет, что творится в душе, когда твой
возлюбленный весь день напролет поет псалмы, как семинарист перед
выпускными, и ест чеснок горстями, будто карамельки! Все, начиная с этого
момента, Альфред для меня не существует. Любовь как отрезало. Теперь
осталось только определится, за кем мне ухаживать, чтобы уязвить его
самолюбие. Таааак. Скажи, Куколь, кто самый любимый человек - пока что,
повторяю, пока что! - в жизни Альфреда?
- Думаю, сударь, что это Профессор Абронзиус, - проговорил Куколь и
вовремя пригнулся, потому что в его сторону полетела подушка, разбрасывая
по дороге сонную моль.
- Куколь, ты, конечно, старательный, хорошо вышколенный слуга, но порою