"Анатолий Ковалев. Гильотина в подарок " - читать интересную книгу автора

что наши вкусы во многом близки.
Загрузив компакт-проигрыватель, она нажала кнопку пульта, и полилась
теплая, неспешная мелодия.
Полежаев, не расставаясь со стаканом, присел на краешек дивана.
"А ведь это уже когда-то было. И девушка в постели, и песня на
французском. Вот только вместо текилы - советское шампанское. Нет! Вкусы не
совпадали! Как я упустил такую важную деталь?"

J'aime quand le vent nous taquine
quand il joue dans tes cheveux
quand tu te fais ballerine
pour le suivre a pas gracieux

Я люблю, когда ветер нас дразнит,
Когда он играет в твоих волосах,
Когда ты изображаешь балерину,
Подражая грациозным па.

Девушка действительно подражала балетным па, вытягивая носки худеньких
ног и переступая ими по воздуху. Руки ходили волнами по простыне.
"Не знал, что можно танцевать, лежа в постели! У нее это
профессионально выходит! Наверно, последний писк у нынешней молодежи".

J'aime le calme crepuscule
quand il s'installe ? pas de loup
j'aime ? esperer cr?dule
qu'il s'embraserait pour nous

Я люблю тихий закат,
Когда он подкрадывается волчьими шагами,
Я люблю беспечно надеяться,
Что он возгорается для нас.

Она самозабвенно отдалась мелодии, словно какому-то магическому
заклинанию. Глаза смотрели в одну точку, губы шептали слова песни, по щекам
катились слезы.
Песня кончилась, а Патя еще долго не могла прийти в себя. Она смотрела
отрешенно куда-то вверх, сквозь потолок.
Полежаев заговорил, потому что необходимо было что-то сказать, как-то
разрядить возникшую напряженность:
- Адамо я услышал впервые по радио, еще в раннем-раннем детстве. И
заболел его песнями. Мне почему-то казалось, что это поет женщина, очень
красивая женщина. Слов я тогда не понимал. И даже не знал, что это
по-французски. Просто пронзило душу, и все. Бывает так. Раз и навсегда, как
любовь с первого взгляда. Потом, когда мне исполнилось десять лет, дядя
подарил пластинку со знаменитыми "Ин Шалля" и "Томб ля нэж" <"Велик Аллах"
и "Падает снег" - песни Сальваторе Адамо.>. Я был на седьмом небе от
счастья. Слушал без конца. По ним, кстати, и учился французскому. Родителям
вскоре это надоело. Они не понимали и не разделяли моего пристрастия.
Пластинку стали от меня прятать. Боялись, наверно, что рехнусь. А я многие