"Дидье ван Ковелер. Запредельная жизнь " - читать интересную книгу автора

- На цифре два газон похож на плешивого ежа, а я хочу, чтоб он был
гладенький, как поле для гольфа, я уж вам сто раз повторяла!
Вот стерва. Семьдесят лет, железное здоровье, сухонькая, как девчонка,
на лице ни морщинки, глазки змеиные, седые волосенки забраны в хвост
резинкой, иссиня-черное платье и дутая куртка в любое время года, собачья
корзинка на руке, здоровенные розовые кроссовки "Палладиум" на литой
подошве, оставляющие великанские следы, - ее ноги похожи в них на
зубочистки, воткнутые в закусочные мини-колбаски. Сколько раз я пытался
спихнуть ее нашим конкурентам, но нет: у нее самое крупное в Эксе состояние,
и она желает отовариваться в самом крупном скобяном магазине. Поэтому каждые
две недели является менять свой инвентарь, требует "хозяина", каковая роль
возлагается по этому случаю на меня, и я обязан выслушивать ее претензии,
пока не подпишу ей чек. Мы оба понимаем, что это комедия, но ей так
интереснее жить. В общем-то я ее понимаю. До шестидесяти трех лет она была
сиделкой при своей деспотичной и придирчивой матери, которой принадлежало
две трети всех местных гостиниц, и та всячески ею помыкала. Они ездили по
городу в старой "симке-аронде", мегера-мамаша позади, дочка впереди за
шофера. Колесили на лысых покрышках от "Бристоля" к "Бо-Риважу", от
"Гранд-отеля" к "Королеве Гортензии", проверяли, не растащили ли вилки,
сколько заказано номеров, на месте ли персонал, урезали расходы на ремонт
сантехники.
Каждый раз, когда мадемуазель Туссен делала робкую попытку нарушить
заведенный порядок, например заикнуться о том, что неплохо бы включить
центральное отопление в трехкомнатной квартире, где они жили, или купить
пару новых покрышек, мегера неизменно отвечала: "Вот умру - делай что
хочешь". Сразу после кончины матери мадемуазель Туссен распродала все
гостиницы, купила себе спортивный "ламборгини-дьябло", парк в три гектара в
центре города, в котором отгрохала уродливую коробку с солнечными батареями,
и теперь проматывает свое наследство, путешествуя по свету и покупая
газонокосилки.
- Позвоните в "Массей-Фергюсон", Жак, и спросите напрямик насчет
приводных ремней.
- Там занято, - слышу я свой ответ.
- Наберите еще раз. Я не тороплюсь. Единственное, что у нее есть
хорошего, так это ее собака.
Старый, облезлый, глухой и кривой пудель, которого она всюду таскает с
собой, а он, бедняга, еле дышит, сидит, забившись в свою корзинку, и
цепляется за жизнь, чтобы никому не причинить лишних хлопот.
- А то ишь какие хитрые: делают ролики побольше, пропускают ремни
потолще, а усовершенствовать саму систему подвода лезвий и не думают!
- Всего хорошего, мадемуазель Туссен.
Чтобы заставить себя произнести эти слова, я собрал все силы и
предельно напрягся - едва я произнес их, как сцена оборвалась.


* * *

И вот я в каком-то желтоватом тумане и среди полной тишины. А ведь это
уже прогресс. Коль скоро я способен бороться с пошлостью, которой были
наполнены мои дни, и изыскивать в памяти средства проветривать свою