"Вера Ковальчук. Младший конунг " - читать интересную книгу автора

конями. Она выбрала конька поспокойнее, по крайней мере, на ее неискушенный
взгляд, и подошла поближе. Взялась за гриву. Пастушок, следивший за табуном,
подскочил было поближе, но узнал одного из викингов короля и спорить не
стал.
Дочь Гуннара с некоторым трудом вскарабкалась на неоседланную кобылку -
за шесть лет жизни в Англии, где очень многие ездили верхом, она едва ли
научилась должным образом обращаться с конем. Хорошо, что рядом всегда был
кто-то из местных - подсказать, когда можно поить, как седлать и как ездить
без сбруи. Уроженка Нордвегр умела ухаживать за конями, чистить и мыть, но
седлала плохо, верхом держалась кое-как. Что ж, каждому свое - кто сражается
верхом, а кто наводит ужас на дальние берега одним видом своих парусов.
Кобылка и в самом деле оказалась покладистой, она пошла хоть и
размашистой, но ровной рысью. На то, как крепко ездок вцепился ей в гриву,
лошадка почти не обращала внимания, лишь иногда потряхивала головой, словно
отгоняла слепня. Поводьев не было; сперва кобылка не могла понять, чего от
нее хотят, но потом наездница сильнее потянула за гриву, повернула лошади
голову, и та затрусила в сторону леса.
До заветного уголка оказалось не так и далеко, даже верхом на
неоседланной лошади, еле-еле трусящей по мху и влажной хвое.
Она поднялась на холм, которыми изобиловала Британия, холм, который так
похож на погребальный курган. А, может, это именно курган, просто она об
этом ничего не знает? Может, здесь и похоронен кто-то из предков
Адальстейна, великих вождей и могучих воинов? Тогда он не обидится на
женщину, которая желает вспомнить о другом воине и вожде.
- Здравствуй, Регнвальд, - сказала Хильдрид, опускаясь на траву.
Земля, скрытая густым ворсом молодой травы, оказалась теплой, почти как
нагретый солнцем валун. Лес подступал к подножию холма, но вершина его
оставалась голой, несмотря на все усилия деревьев и кустов захватить это
пустое пространство. Что-то такое крылось в земле на кургане, что не
допускало сюда ничего.
Правда, лес теснился лишь у одного края холма, у самого подножия, а в
три другие стороны расстилалось открытое поле - напрогляд видны были
ярко-зеленые луга, где местные крестьяне косили траву, или пасли свой скот.
Хильдрид, привыкшая к морским просторам, любила открытые пространства, и
здесь, даже погруженная в невеселые мысли, чувствовала себя привычно.
Впрочем, почему невеселые? Втянутая в круговорот устоявшейся жизни,
женщина-кормчий воспринимала смерть, как естественное продолжение бытия, как
неотъемлемую данность. Ее муж жил, сражался в битвах, продолжил себя в
детях - и умер. Смерть - не расставание, лишь затянувшаяся разлука. Они
когда-нибудь встретятся, надо лишь подождать. Странное дело, она почти не
скучала по нему. Лишь изредка, когда задумывалась о том, что ей уже за
сорок, но еще не так много лет, чтоб со дня на день ждать смерти...
Если б он был жив, она еще могла бы родить ему ребенка.
Глупо об этом думать. Смерть неизбежна, необратима, и теперь Хильдрид
встретит своего мужа лишь тогда, когда сама умрет. Она с полным правом может
назвать себя воином, а значит, они [6]вместе будут пировать в зале
Вальхаллы. Если бы это было не так, то и после смерти супруги оказались бы
разделены. Он пребывал бы в гостях у Одина, она - в Хель[7] в почетных
чертогах. Десять лет назад одна мысль о подобной возможности привела бы ее в
ярость.