"Азамат Козаев. Ничей (главы из романа)" - читать интересную книгу автора

Азамат Козаев


НИЧЕЙ

(ГЛАВЫ ИЗ РОМАНА)


1


- Постор-р-ронись, старик! Зашибу!
Необъятный в поясе детина с необъятной
бочкой на плечах рявкнул прямо в ухо седому да щуплому, что спиной
стоял да, вдаль глядя, щурился, да пройти мешал. И зашиб. Не
рассчитал, а кто его знает, может и нарочно прошел впритирочку, да
такую, что уж лучше грудь в грудь, бочка-то оно эвон какая,
тяжелехонька, полнехонька, жилы из человека тянет, да свет белый
застит, вот и не углядел, толкнул малость самую. Самую малость.
Седому да худому и того хватило. Приняла его дорожная пыль,
выстлалась серым одеяльцем меж трактом и плотью, обняла, укутала,
легла на волосы. Еще стоя, старик хранил руки на груди, будто за
оберег держался, да так и повалился наземь, негнущийся, жесткий, руки
- на груди, что так и не отнял от оберега, чтобы на землю встретить.
А детина цыркнул сквозь зубы слюной под ноги крякнул, подбросил на
спине бочку, принял поудобнее и прочь зашагал. Дела торговые спешки
не любят, а и к праздности не льнут. Упал - поднимется, выпачкался
-отряхнется, голь перекатная, та пыль ему - сестрица родная, стол,
постель, подруга. Упал, пыль поцеловал - как с родней повидался. И
жалеть нечего.
Старик медленно поднялся, встал на
колени, посмотрел вслед бочке на покатых плечах и усмехнулся.
Отряхнул пыль с невышитой рубахи, выбил волосы, стер грязь с лица.
- Ах ты нечисть, ах поганец, - залопотал
кто-то за спиной. -Ить ведь не впервой ему так, человека - в грязь,
девку - за подол, что плохо лежит - за пазуху! Ах поганец, ах
поганец!
Седой оглянулся. Собиралась толпа, и
впереди всех выступал убогонький, пьяненький мужичонка, рад тем, что
заметили, кивнул, стащил рвань с головы, закивал, смешно потряхивая
жиденькой бороденкой.
- Иська то Комель. Корчмарь. Здоров бочки
таскать, что я мед дармовой хлестать, а уж жаден!.. Сам таскает, лишь
бы другим не платить.
Седой встал с колен на ноги.
Мужичонка-лопоток, улыбаясь, нимало не смущаясь, заглядывал старику в
лицо. А что, интересно ведь! Седой отряхнул кожаные штаны, подол
рубахи, оглянулся на толпу с успокаивающей, понимающей улыбкой, все,
мол, обошлось, люди добрые. И вовсе он не стар, сед - да, но не стар,
борода еще догорает рыжиной, но из последних сил тлеет, лет еще пяток