"Азамат Козаев. Ничей (главы из романа)" - читать интересную книгу автора

- Жив?
- Жив. - Безрод открыл глаза. Стоят во
дворе дружинные, смотрят, будто съесть хотят. Безрод ухмыльнулся,
кукиш всем вам, кому надо тот и съест, вот выйдет княжь, выйдут
ворожцы, раскатают еще по косточкам дерзкого. Их воля. А хотят
дружинные пялиться - пусть пялятся, чай за погляд денег не берут. А
стал бы брать - мигом озолотился. Отлепился от пристеночка, пошел
вперед, стояли дружинные стеной, и не подумали расступиться. Много
чести неподпоясанному дорогу давать, не дуб, чай, корни не пущены,
обойдет. Это был бы последний бой в жизни Безрода, но он не отвернул
бы и на шажок. Да и нет сил на лишний-то шажок! Воевода рявкнул:
- Раздайся! Раздайся, кому говорю!
Раздались. Неохотно правда, но открыли
дорогу на ворота, катись, мол, неподпоясан, восвояси. Безрод
проковылял на середину двора, улыбнулся солнцу и остановился.
Уходить? Теперь же? Как трус уйти и не получить свое? И пусть то свое
- княжий тумак за шум на дворище и ворожцова оплеуха за святотатство,
но свое. А кому первому отвечать? Княжа ли огреть иль ворожца? На
обоих не хватит сил. Да и не дадут. Безрод мотнул головой, пусть
будет, что будет, кто первый руки распустит - того и приголубит.
Плевать на то, что княжь - это княжь, а ворожец - старый человек, по
шее получат оба, что простые дружинные. Видал того старого в избе.
Ручищи, что бычьи ляжки, поди, корни рвет голыми руками, такому холку
начесать - милое дело. Безрод повернулся к княжому терему и дружинной
избе и ждал.
Вот идет, спохватился наконец, мало не
бегом летит, такой как и описывал когда-то Волочек. Не молод, не
стар, княжь, как княжь. Безрод зашатался, чувствовал - вся рубаха
насквозь промокла. Пусть думают, взопрел, мол. Вовремя все-таки
рубаху зачервил. Из дружинной избы вышел ворожец, рукава опускает,
солнцу что-то шепчет. Ничей ухмыльнулся. Никак дозволения просит
вдарить разок этому седому, да дерзкому, что неровно стрижен, да
неподпоясан, что так дерзко выпросил у солнца луч и получил. Подошли
оба одновременно, а за ними и дружинные взяли всех в кольцо. Княжу
старый воевода что-то зашептал на ухо, ворожцу никто ничего не
шептал, сам все видел. Княжь поднял на Безрода глаза, и глядит-то
странно как-то, зло глядит. Ничей едва стоял на ногах, перед глазами
все плыло, а захоти княжа приголубить, в которого бить-то? В того что
в середине? А ведь зол княжь, ох зол, глаза сверкают, ровно уголья
кострищные! Еще бы! Явился голодранец неподпоясан, голосу волю дал,
на дружинных накричал, ровно воевода на отроков.
Старый ворожец, не говоря ни слова,
никто и не заметил как, открытой ладонью так ощечил Безрода, что
повалился седой да худой будто неживой, отлетел на шаг, побил челом
землю у чьего-то сапога. Только-только завозился сам вставать, а уж
чьи-то руки вздернули с земли, прижали к крепкой груди, кто-то, не
видно кто, глаза пылью забило - не открываются, горячо зашептал в ухо
громовым басом:
- Сынок, сынок! Что ж ты делаешь, подлец?
Чего ж не в свое дело лезешь?