"Азамат Козаев. Ничей (главы из романа)" - читать интересную книгу автора

перед горящей лучиной, положил перед собой меч.
- Человек - скуден век, скрипуче да
живуче, жить мне вертко да помирать терпко, - обернул тряпьем рукоять
меча, напевая да потирая рукоять, раскачался из стороны в сторону.
- ...то же тело, да клубком свертело,
думка за горами, а смерть за плечами! - напевая, все потирал рукоять
и раскачивался.
- Да будьте времена переходчивы, хвори
отходчивы, кто помер - лежит, некому тужить, за сим усопшим - мир,
выжившим - пир. - отложил меч обернутый тряпьем, взялся за себя.
Размотал пущенное вкруг живота, через грудь на плечо, через другое -
обратно вкруг живота полотно, все в засохшей рже. Последние пяди
отнимал осторожно, прилипло, отдирал с мясом.
- А на веку - что на долгом волоку, жить
дольше - зреть больше, - полилась кровь. Безрод осторожно размотал с
рукояти меча чистое еще от крови полотнище, протянул руки с
полотнищем к слабенькому огоньку плошки, закрыл глаза. Ох, не всяк
порван железом должен сам словом здравится, сведущих то мужей и жен
дело, видано ли, чтобы волхвованием простые вои занимались? Но нет
никого за спиной. Сам себе только и нужен, сам за себя в ответе,
самому грешить, самому и виниться. Только и осталось, что за лишь
себя глотки пришлым рвать. Больше не за кого. И к ворожцам княжовым
не подашься, кто таков, чей человек, вопросов не оберешься. И
поднимай Безрод бороду в темные небеса, проси присмотра за таинством,
творимым в темной ночке, пусть огонек плошки станет молодшеньким
дневному свету, через неровное пламечко пусть заглянет сюда ратный
бог и присмотрит, поправит. Не впервой здравиться самому, но впервой
ворожбой. Боязно. А времени мало. Через несколько дней запрут губу
полуночники и это конец. Но есть еще дело. Самое важное.
- кто родится - кричит, умирает - молчит,
и лишь тот не кричит, у кого не болит... - бросил конец полотнища на
рану, повел вкруг живота к боку, закрыл и
там, повел через грудь на шею, запер
кровь на плече, обратно на тулово и несколько раз вокруг, прихватывая
колотую рану на спине. В мече душа живет, девица огневица, самого
солнца дочь, богу ратному сестрица, в малиновом пламени входит она в
клинок пока раскален, и кузнец, расторопен и сноровист, с богами
разговаривает, запирает ее в лезво да приговаривает: Житься тебе,
огневица, душа девица, лепо и благостно да никогда тягостно, в новом
доме светло, заботой да ласкою тепло, вражью попити кровушку, да
воздвигнуть заступу горюшку...
Огневица войдет в новый дом через
огненные ворота, а останется ли, отец ее да брат лишь и ведают,
бывает сразу не имет руку хозяина, а бывает и остается. Будущий
хозяин меча льет кровь на раскаленный клинок, роднится с огневицей, а
вышло ли, пришелся ли - время покажет. Безрод залил кровью весь
клинок и ждал, будто муж, у кого жена на сносях - что да выйдет? А
как спела потом в новом доме душа, когда камнем легонько постучал в
лезво, будто в дверь, как разнесла вдвое три шлема вложенных друг в
друга - сам готов был петь! Воистину, где пусто, а где и густо, не