"Азамат Козаев. Глава из вовсе неисторического романа Одиссей" - читать интересную книгу автора

из-под драного пеплоса, всунул нижнее плечо в расщеп, повернулся спиной к
женихам и замер на мгновение.
- Эй, ты что же это, вздумал секрет свой прятать, как тот ионид
коварный? Спиною к нам поворотился? Ну-ка вертись лицом!
Нищий повернулся к Антиною и сверкнул единственным видным глазом.
- Ижволь, благородный жених. - нищий неуклюже развернулся и потянулся
вниз, за тетивой, а поднимая свиток бараньих кишок, бросил быстрый взгляд
под тронную лавку. -Ижволь.
- Начинай.
- Щекрет, как я ужнал, предельно прошт.
Не напрягай ижлишне члены,- Пыльное Рубище вытянул тетиву во всю ее
длину. -рашшлабщя, выпрями шпину, глубоко вждохни. - нищий, словно на
глазах вырос, как выпрямил спину, и по зале прокатился изумленный посвист.
То женихи присвистнули. Спина нищего мышцами распирала рубище, и была
просто широка как стол.
- Ш луком, как ш маленьким, нужно лашково,- старому воину пришлось-таки
вытащить из-под пеплоса вторую руку, чтобы переложить на верхнее плечо
Тугого. -Поглаживая, шкажи:
Ужнаешь тепло руки, тебя ш любовью взявшей? И лук ответит пешней тонкой.
Край черной от грязи рубахи нищего сполз вниз и обнажил предплечье, с
Антиноеву не тонкую голень толщиной.
Антиной встревоженно сглотнул, что-то вдруг в горле пересохло.
- И он обяжательно поклонищщя. - Пыльное Рубище плотно обхватил завиток
рога на верхнем плече и медленно потянул вниз, одновременно вытягивая
тетиву вверх. Широченная спина вздыбилась буграми, разлетелась в стороны,
точно орлиные крыла, вены выпозли на предплечья, точно змеи на пригорок,
ручищи вспухли страшной силищей, гнувшей неохотно, медленно покоряющийся
лук, и стали с Антиноево не тонкое бедро толщиной. И Тугой запел, тонко
вскрипнув. Нищий крякнул и с протяжным гулом лук распрямился, растянув
тетиву. Пыльное Рубище тронул тетиву и она, распятая покоренными плечами,
напряженно тренькнула. Неожиданный претендент поднял с пола обрывок
веревки, и, приговаривая, стал наматывать на запястье вместо наруча.
- Штрашшная щила! Ешли шорвещщя ш пальщев - руку рашпорет до кошти.
Видел однажды, вижжал тот шумашшедший фешшалиец, кровищщи натекло!..
Веревка плотно обняла запястье в два слоя. Женихи молча смотрели, как
нищий укутывает огромную ручищу вервяным наручем и многим стало не по
себе, какое-то смутно ощущаемое предчувствие всколыхнуло грудь.
- Натянул и ладно! Давай лук сюда! - Эвримах хотел вырвать покоренного
Тугого из рук его укротивших, но толстые пальцы, крепкие как корни дерева,
не разжались, рука даже не дрогнула. Жених тщетно заглядывал под капюшон,
но лишь блеск одного глаза долетал из мрачных глубин утренней тени.
- Не рви, благородный Эвримах. Шам дам. - нищий протянул лук. Эвримах,
выхватывая лук, скосил глаза. И двумя руками, пожалуй, не обхватишь
страшное предплечье. Хотя...
- Тряпьем руку обмотай, вышокородный. Не ровен чаш, ижуродует, лук-то.
- Пош-ш-шел вон, тварь! - Эвримах ногой пнул Пыльное Рубище и нищий
откатился прямо под тронную лавку и долго не вставал.
Эвримах намотал на левое запястье полотенце, выдохнул, наложил стрелу,
поднял лук и замер. Но тяжелый лук не давал прицелиться, тугая тетива
врезалась в пальцы, лук не хотел гнуться, Эвримах несколько мгновений