"Михаил Эммануилович Козаков. Человек, падающий ниц " - читать интересную книгу автора

были нищие. Головы обоих были обнажены, а в руках они держали шапки, куда
прохожие бросали свое подаяние.
Однако просили нищие по-разному один скулил, быстро заунывно перечисляя
все случившиеся с ним беды и несчастия, и подобострастно кланялся за каждую
поданную ему копейку, другой же стоял молча и неподвижно и благодарил легким
кивком головы - сдержанно и почти горделиво.
Автор, отойдя от газетчика, прошел мимо нищих, мельком всмотрелся в их
лица и, любопытствуя, остановился на мосту, у самых перил - так, чтобы можно
было незаметно для обоих понаблюдать их. Оба конкурента стояли так близко
друг подле друга, что, казалось, кому-либо из них следовало бы отказаться от
своей стоянки, дабы не мешать ни себе, ни другому. Однако никто из них не
покидал своего поста, и автор, наблюдавший их в течение нескольких минут,
понял тогда, что им не для чего было это делать.
В том убеждали уже прохожие, бросавшие нищим свои медяки: автор теперь
почти безошибочно уже мог бы сказать, кто из прохожих и какому нищему даст
свое подаяние. Иногда, впрочем, случалось не так, как он предполагал.
Так понаблюдав некоторое время и убедившись в правоте возникшей за эти
минуты некоторой своей мысли, он продолжал свой путь по проспекту,
раздумывая уже о другом, что не имеет никакого касательства к этому
рассказу: нищие были забыты. Но ненадолго.
В тот же вечер, сидя у себя в комнате, автор вытащил из кармана
вечернюю газету, развернул ее и в одном из столбцов нашел десятистрочное
сообщение, снабженное обычным агитационным заголовком. И вот тогда-то
газетные десять строк вызвали в сознании образ увиденных сегодня обоих
нищих, обе мысли - первая и вторая, только что пришедшая, - переплелись и
слились в одну, и автор почувствовал, как сейсмограф - колебания земли, -
привычные в таких случаях толчки мысли, зачавшей тогда, как оказалось, этот
рассказ.
Все, что было связано темой с только что прочитанным газетным
сообщением, сначала неожиданно, а потом постепенно выползло из подполья
памяти, врезалось вновь в сознание автора и наполнило это сознание новыми и
новыми образами. Он вспомнил попутно многое, что приходилось слышать и
видеть: каждая мелочь приобретала теперь свое особенное значение.
Такое состояние "перещупывания" неожиданных даров памяти он испытывал в
течение полутора-двух часов. Все это время автор жадно ловил каждое свое
воспоминание, каждую новую прошмыгнувшую мысль, - и все это аккуратно,
конспективно заносил в вытащенную специально для этой цели записную книжку.
Когда нечего было уже заносить в нее, он, проглядев снова все сделанные им
записи, сделал в конце их последнюю, крупными буквами:


ЧЕЛОВЕК, ПАДАЮЩИЙ НИЦ

Потом взгляд его упал на лежавшую тут же газету, и руки отыскали на
столе маленькие ножницы. Он вырезал из газеты десятистрочное сообщение,
вынул из ящика письменного стола папку и вложил в нее газетную вырезку.
Как известно читателю, последняя приведенная запись -


ЧЕЛОВЕК, ПАДАЮЩИЙ НИЦ