"Михаил Эммануилович Козаков. Попкино счастье " - читать интересную книгу автора

Коровин узнал, что долговязый Кузьма когда-то учился в церковно-приходской
школе. Писал старательно, экономя бумагу, а написав, сворачивал билетики,
как аптечные порошки, вложив один конец в другой. И старый полковник
помогал, развлекаясь, писать новое "попугаево счастье".
А писал чахоточный Кузьма так:
"Вы, товарищ, будете счастливым. Потерпите, и найдется Вам подходящая
служба. Ваши родные о Вас беспокоятся и пришлют вам помощь. В вашей семье
больше не будет несчастья. Жить вы будете долго. Если есть болезни, они
пройдут. Вам нужно трудиться: лень - мать всех пороков".
(Знаки препинанья и поговорки в конце каждого билетика диктовал старый
полковник.)
Или:
"Вы проживете, товарищ, больше 70 лет в полном благополучии.
Остерегайтесь только ж ездить на крышах вагонов. В скором времени Вас ждут
приятные волнения. Вас полюбит красивый молодой человек (или женщина). У Вас
будет трое детей. Ожидайте перемещения на лучшую должность. Ждите
предсказанного, не теряйте надежды на обещанное счастье".
(А в конце билетика полковник диктовал: "Обещанного три года ждут".)
Так расписывал неизвестным людям счастье безродный тощий Кузьма - сам
несчастливец...
А потом ходил опять с белогрудым какаду по подпольным рынкам, к
вокзалам и ожидал у парадных больших учреждений, откуда днем по холодным
каменным и мраморным лестницам выбрасывалась человеческая волна навстречу
жаркому, душившему солнцу и растекалась, дробясь, по широким прямым улицам
Петрограда...
Подходил к барышням в белых блузочках, к зеленоштанным мужчинам и
предлагал, как всегда:
- Попытайте свое счастье, товарищ... По новому предсказывает.
А безучастный попка выбирал крючковатым клювом то синий, то желтый
билетик, подсунутый умелой рукой долговязого Кузьмы. Нужно было не
ошибиться - ведь в синих и желтых бумажках разное написано: кому - в
учреждении служба или покупка выгодная, а кому - свадьба с комиссаром или с
торговым человеком... Каждому свое счастье расписывал Кузьма...
Так ходил Кузьма с попкой по городу, а полковник вечером жевал черствый
хлеб и соленую полусвежую сельдь.
Во флигельке на Ждановке жили теперь трое и все разные меж собой.
Только из троих - два человека и один попугай - тоже человек среди птиц: по
Брэму.
Так жили.
Одним утром только, когда сменив солнце, в окна коровинские стукнула
осенняя сырость - у чахоточного Кузьмы хлынула вдруг, как из крана, бурая
кровь, хлынула, приклеив его замертво к блошиному грязному тюфяку - на
полу...
Спал еще старый полковник Юрий Ильич Коровин - спал, ничего не услышав.
Под парусиновым чехлом в клетке, нахохлившись и подогнув голову под
крыло, сидел на жердочке белогрудый сиротливый попка, а на тюфяке у дверей
вытянулись в последний раз чьи-то похолодевшие безродные ноги в прогнивших
чулках: Кузьмы - с земли беженца.
...А днем милиционер у Тучкова моста удивился, почему не прошел сегодня
с клеткой за плечами долговязый парень раздавать людям "попугаево