"Михаил Эммануилович Козаков. Смертники " - читать интересную книгу автора

Степан Базулин закурил молчаливо цигарку и, как и его товарищ, стал
оглядывать зал. В нем - человечья запруда: на всех скамьях и стульях, в
проходах, у стенок, на окнах - сиде ли и стояли вплотную друг к другу люди,
с нескрываемым любопытством вперившие свои взоры на скамью подсудимых.
Иоське было неприятно это людское любопытство, и он с досадой спросил
караульного красноармейца:
- Чего они понаперли, товарищ? Что это им - карусель, не понимаю?...
- Какая такая карусель, - обиделся почему-то караульный и косо поглядел
на Иоську. - Народ пришел судить. Народ весь, - понимаешь? - повторил он
загадочно и гордо.
- Отец, - сказал грустно и смешливо, наклоняясь к нему, Иоська
Глиста. - Знаешь что, Отец? Или он дурак с начинкой - вот этот с
винтовочкой, или мне-таки становится страшно от народу. А?
- Сам ты, парень, дурак: у народа рука легче, нежели у одного
человека. - И Степан Базулин дружелюбно посмотрел на столпившихся в зале
людей.
Это был непривычный для всех, невиданный доселе суд.
На сцене - два неубранных деревца театральной декорации, а между ними,
у стола - пятеро военных людей. В первую минуту Иоська не успел рассмотреть
своих судей: один из них, вышедший впереди других, подошел к самой рампе и
громко и раскатисто, словно произнося полковую команду сказал толпе:
- Товарищи и граждане, объявляю заседание р-революционного трибунала
открытым. Прошу встать.
Весь зал всколыхнулся и выпрямился.
- Товарищи и граждане - "Интернационал"!
Он первым начал песнь, и толпа поддержала его десятками нескладных,
неуверенных голосов.
- Ровно молитва... - смущенно шептал Иоська Базулину - Ты только глянь
на все это моими глазами: им, может быть, песня, а нам - плач...
Но он тут же присоединил свой голос к пению толпы, потому что в этот
момент он заметил обращенный на него пристальный, любопытный взгляд одного
из судей, смотревшего сверху, со сцены.
Иоська старался теперь, как можно сильней, подать свой торопливый,
угодливый голос, порывисто раскачивал и вытягивал свое длинное тело: пусть
слышит, пусть видит этот человек в военной одежде, как радостна и приятна
ему, Иоське, эта советская песнь...
Иоська Глиста, неудачливый налетчик, хотел задобрить судью, Иоська Кац
пел "Интернационал". Он знал, что людей смиряет угодливость, даже тех, кто
всюду идут с этой песней...

2

Судебное следствие было коротким и простым: героические кавалеристы
были отважны и непобедимы в войне, но беспомощны и несведущи в искусстве
судебного допроса.
Один из них встал и объявил, по какой причине Базулин и Иоська значатся
бандитами, что решать их участь будет трибунал дивизии, и не только он один,
но и весь народ, присутствующий в зале: после допроса обвиняемых каждый
гражданин может высказываться по этому делу.
Расспросили по очереди и Иоську и Базулина, выискались два-три