"Анатолий Кожевников. Записки истребителя (про войну)" - читать интересную книгу автора

Была в нем и еще одна резко отличительная черта, которую хорошо знали
все: в Аболтусове как бы совмещалось два человека - тот, который жил на
земле, и другой - тот, что в воздухе. "Земной" Аболтусов был заурядным,
порой даже неряшливым. Начнет крутить папиросу, получится она такой, что
смотреть не хочется - длинная, нескладная. Идет куда-нибудь - не сразу
узнаешь, в какую сторону он идет. Тот, кто не видел Аболтусова в самолете,
вполне мог подумать что пилот он неважный. Но это было не так. Стоило только
ему сесть в машину, как он буквально преображался. Движения точные,
экономные, выверенные.
Никаких случайностей, никаких погрешностей. Известно, что у хороших
летчиков, как и у хороших писателей, художников, композиторов, есть свой
почерк. Свой почерк был и у Аболтусова.
Пока мы занимались подготовкой к вылету, начало светать, и вскоре стало
совсем светло. С командного пункта последовал сигнал занять готовность номер
один.
Мы сели в кабины, готовые в любую минуту запустить двигатели. Наконец
сигнал возвестил о вылете.
Штурмовики шли на высоте тысяча пятьсот метров, освещенные утренним
солнцем. Наши истребители заняли место в общем боевом порядке: два звена в
непосредственном прикрытии, одно - в ударной группе.
Подходя к линии фронта, напрягаю зрение в поисках воздушного
противника. По-прежнему чистое голубое небо, ясное утреннее солнце. И на
земле тишина, как будто нет никакой войны. Или она еще не проснулась ? Вдруг
идущее слева звено Лавинского неожиданно метнулось в сторону. Почти
одновременно с этим надо мной пронеслось звено тупорылых, с желтыми крыльями
истребителей. "Макки", - промелькнуло в голове, а рука уже инстинктивно
разворачивала самолет в лобовую атаку второму вражескому звену. Стараюсь
прицелиться точнее. Нажимаю на гашетку. Мгновение - и, разойдясь левыми
бортами, проношусь на встречных курсах, едва не столкнувшись с фашистом.
Справа сверху замечаю атакующую пару. Бросаю самолет вправо и в боевом
развороте иду на противника. Самолет с черным крестом на фюзеляже и
свастикой на киле - в моем прицеле. Очередь. Другая.
Еще очередь... Но самолет продолжает лететь. Замечаю, что упреждение,
взятое мною, мало. Ввожу поправку. Однако стрелять не пришлось: атакованный
парой "макки", я был вынужден отказаться от нападения и выйти из-под удара.
Заборовский неотступно следовал за мной. Он тоже стрелял, но так же,
как и я, безрезультатно.
Наконец пулеметы замолкли, стрелять нечем. Но строгие неписаные
заповеди истребителя кончились патроны, из боя не выходи, атакуй противника,
делай вид, что можешь сбить его. Дерись вместе с товарищами, а если
положение будет безвыходным тарань врага. И я следовал этим заповедям,
имитировал атаки без стрельбы до тех пор, пока не закончился воздушный бой.
Так же поступал и Заборовский.
Бой закончился вскоре после того, как Аболтусов сбил самолет
противника. Фашисты пикированием один за другим выходили из воздушной
схватки.
Штурмовики, выполнив тем временем задание, взяли курс на свою
территорию. Проводив их от переднего края на расстояние, исключающее
нападение истребителей противника, мы также пошли на посадку.
И на этот раз наша эскадрилья потерь не имела.