"Анатолий Кожевников. Записки истребителя (про войну)" - читать интересную книгу автора

воздух. Тысячи снарядов огненными шарами взлетают вверх и разрываются на
нашей высоте. Идем сквозь эту железную вьюгу. "Илы" совершают первый, второй
и третий заходы. Сбросив бомбы и израсходовав снаряды, они разворачиваются
на свою территорию, перестраиваются в боевой порядок "клин" и летят на
аэродром.
Но один штурмовик не спешит уходить. Он делает новый заход над целью -
видимо, у него еще остались снаряды. Но как раз в это время появились три
мессершмитта и сразу же устремились на него. Какая-нибудь минута - и
штурмовика не станет. Быстро полупереворотом вправо выхожу на пересекающийся
курс и выпускаю заградительные очереди. "Мессершмитты" отказываются от
первоначального намерения и бросаются на меня. Они набирают высоту.
Штурмовик вне опасности, а мне нужно принимать бой. Положение невыгодное, но
что остается делать: "мессершмитты" превосходят меня в скорости - от них не
уйдешь.
Фашисты уверены в победе. Они атакуют с разных направлений. Трассы их
пулеметных очередей проносятся совсем рядом с моим самолетом. Гитлеровцы
бьют с предельно коротких дистанций и, пользуясь преимуществом в скорости,
уходят от моего огня. Главное для меня - сохранить спокойствие, вовремя
увернуться из-под удара, а при удобном случае атаковать самому.
Фашисты неистовствуют. Один из них на предельной скорости проходит,
едва не касаясь моего истребителя.
Его пулеметная очередь под малым углом распарывает капоты мотора. Но в
этот момент мне удается поймать его в прицеле; упреждения брать не нужно:
ракурс ноль четвертей. Нажимаю на гашетку, привычный сухой треск пулеметов.
Машина гитлеровца перешла на крутую горку, но, достигнув верхней точки,
потеряла скорость и, переваливаясь через крыло, вошла в беспорядочное
падение.
- Победа! Победа! - кричу от радости, не отрывая глаз от падающего
самолета. Но это увлечение обошлось мне дорого. Я потерял несколько секунд.
В тот самый момент, когда машина врага врезалась в землю, пулеметные очереди
двух "мессершмиттов" прошили мой самолет. В кабине мгновенно блеснул огонек,
что-то хлестнуло по ногам, множество мелких осколков разбитых приборов
вспыхнуло на солнце. Две разрывные пули ударились о прицел и приборную
доску, третья - бронебойная - оторвала у шлемофона левый наушник.
Почти инстинктивно сваливаю истребитель через крыло, имитируя
беспорядочное падение. Винт сделал последние обороты и остановился. Земля
приближалась молниеносно. Но машина оставалась послушной мне, Еще виток - и
я вывожу ее из штопора, планирую на посадку. Сел в поле на выпущенное
аварийное шасси.
Позднее заметил, что приземлился шагах в двадцати от глубокого оврага,
заросшего полынью.
Фашисты, между тем, посчитав меня сбитым, прекратили преследование и
ушли за линию фронта.
Одиночество мое продолжалось недолго. На гнедом коне подскакал всадник,
как выяснилось потом, председатель колхоза, а за ним прибежали и другие
колхозники.
- А фриц-то того - алес капут. Я весь бой от начала до конца видел, -
начал словоохотливый председатель. - Не ранен? А то пошлю за доктором.
- Доктора не надо. Кажется, задело не очень. Перевяжусь сам.
Мелкие осколки разрывных пуль нанесли небольшие ранения, и я обошелся