"Вадим Кожевников. Лилась река " - читать интересную книгу автора

вот, я увлекся теперь изучением не жидкостей, а газов. Понимаете? Ну,
словом, с земных дел подался в небесные. Участвую в создании авиадвигателей,
наделенных способностью в три эм. Не разумеете? Тогда вот: лайнер, на
котором вы изволили сюда прибыть, - это самоходная баржа по сравнению с тем,
что является предметом, ради которого я и оказался, по мнению моих коллег,
изменником. - Он расправил плечи, мечтательно и добродушно улыбнулся и
сказал: - Но, признаться, я все-таки на всю жизнь влюбился в наши сибирские
реки и покинуть их не могу в силу особой привязанности. Поэтому связи мои с
гидростроителями остаются в силе.
Привязанность к рекам сибирским! Я тоже сам это испытывал. Нет на земле
рек похожих. И каждая бесконечно изменчива в своем облике, ибо она источник
жизни и живет, своей жизнью.
Могущество Сибири можно обозначать могуществом ее рек с их бесчисленными
ветвями притоков.
Лесные богатства Сибири, питаемые ее реками, - это ее зеленый океан с
вечнозелеными нетленными хвойными громадами, казалось, подпирающими своими
вершинами плотные слои небесного пространства - бессмертные хранилища
драгоценной чистоты воздушной среды. Если б не полноводье сибирских рек,
плавучий панцирь Арктики оковал бы замертво, навечно, необъятно и гибельно
для всего живого материк. Реки Сибири своими мощными водами атакуют льды
Арктики, сокрушают их и теплом своим защищают материк от ледового плена.
Водные сокровища Сибири в их истинной, всевозрастающей для жизни планеты
ценности еще полностью не постигнуты, не оценены достойно. Они творят жизнь,
исполнены всесильной энергии жизни.
Реки Сибири проложили человеческой отваге пути сквозь недоступные
пространства и своей силой внушали человеку веру в свои силы одолевать
неодолимое.
В эти дни проходило совещание в штабе строительства гидростанции, на
которое прибыли из Москвы ученые, представители министерств и ведомств. Эти
совещания были подобны совещанию в штабе фронта. Докладчику предоставили
десять минут, оппонентам от трех до пяти. Решения выносились тут же, и те,
кто должен их выполнить, незамедлительно покидали совещание. Изредка Голубев
подавал, озабоченно сощурившись, реплики. Но, очевидно, содержание их было
столь значительно, что они мгновенно становились объектом обсуждения. Здесь
никого не убеждали. В ходу были только аргументы предельно сжатые, как
формулы уравнений для решения сложнейших задач с многими неизвестными. Если
выступающий говорил более пяти минут, председательствующий прерывал его, но
не за нарушение регламента, а за нечеткость, расплывчатость вносимого
предложения или ответа на предложение. Да, здесь каждое слово было весомо,
энергично бездельные слова отвергались. И я завидовал умению этих людей в
нескольких словах изложить самое существенное, главное. Как в действующем
механизме не может быть лишних деталей, так и в их выступлениях не было
лишних, нерабочих слов. И когда совещание кончилось, ко мне подошел Голубев
с изможденным и даже похудевшим за эти дни лицом и сказал, отдуваясь:
- Ну, прогнали испытания по всем параметрам с полной нагрузкой.
- Турбины? - спросил я.
- До турбин дело еще не дошло, - снисходительно улыбнулся Голубев, - их
еще монтируют. Друг друга в упор проверяли, кто, как, на что годен.
Некоторых даже в обязанностях перемонтировали. Из руководителей перевели в
руководимые в связи с малым запасом прочности знаний и слабым умением ими