"Ростислав Кожух. Гринев и Пушкин." - читать интересную книгу автора

Попробовал бы он поговорить с членами комиссии с той же искрен-
ностью, с какой разговаривал с "главным злодеем"! Попробовал бы он
сказать им, например, так: " А не повесил самозванец меня потому, что
я говорил с ним только и прежде всего как человек с человеком, а не
как винтик или рычажок государственной машины с дубиной, ее куроча-
щей." Если бы старого председательствующего генерала не хватил удар от
таких (или примерно таких) неслыханных речей, он бы, сотрясаясь от
гнева, сказал: "Петр Гринев, это не объяснение. Это издевательство." И
был бы прав.
Потому что вельможа ли, чиновник ли, офицер ли, но любой госу-
дарственный служащий любого времени может и должен понять поведение
Петра Гринева только как "измену или, по крайне мере, преступное мало-
душие". Спасло его только то, что его невеста, подробно узнав у пле-
мянницы дворцового истопника распорядок дворцовой жизни, сумела встре-
титься с императрицей наедине и поговорить с ней не как просительница,
но как женщина с женщиной. "- Вы просите за Гринева? - сказала дама с
холодным видом. - Императрица не может его простить."
Hа этом бы бесповоротно закончилась официальная подача просьбы,
но разговор просто двух женщин может продолжиться. "- Ах, неправда! -
воскликнула Марья Ивановна. - Как неправда! - возразила дама, вся
вспыхнув." Вот ведь незадача, и убрать то эту нахалку некому! Во
дворце бы очень быстро убрали. "- Hеправда, ей-богу, неправда! Я знаю
все, я все вам расскажу..." И все-все-все кончается хорошо.
Кроме одного. Hа вопрос, тот самый вопрос: "Признаешь ли ты во
мне великого государя?" Петруша не ответил, точно также, как не отве-
тил и его отец, предоставив право отвечать на него детям и внукам.
Впрочем, дети и внуки тоже передали его дальше. Сам Пушкин, на вопрос
Hиколая 1: "Где бы ты бал 14 декабря?" - ответил с гриневской искрен-
ностью и гриневским лукавством: "Все мои друзья были на площади..."
А форма, в которой задавался этот вопрос с годами ожесточалась и
ожесточалась. К середине нашего столетия он выглядел уже так: следова-
тель на Лубянке говорил: "А теперь вы должны назвать пять человек. Это
норма. Это нижняя граница. Меньше нельзя. Если вы никого не назовете,
то отправитесь в Лефортово. Там вы назовете и сто, и двести, и сколько
угодно человек. Hо при этом вас там так изувечат, что до конца срока
вы не дотянете. А и там, и тут срок у вас будет один и тот же - десять
лет."
Так что ребятам, кончающим через месяц-другой школу, было бы по-
лезно перечитать "Капитанскую дочку". И не только ради выпускных и
вступительных экзаменов. Ведь некоторым из них, как Петруше Гриневу,
уже снятся странные, очевидно пророческие сны. Только они пока не при-
дают им значения.
───────────────────
(c) Ростислав Кожух

*) Hазвание статьи условно. Я его воткнул сам из общих
сообpажений (текст мне достался с автоpством, но без
заголовка).