"Ростислав Кожух "Набоков и Родина"" - читать интересную книгу автора

Viacheslav Hovanov 2:5030/1016.50 17 Apr 99 13:35:00

Близится юбилей. Встречаем во всеоружии. Статья правда была написана не к
этой годовщине, но все одно. Hазвание, кстати, условное (я его из пальца
высосал).



Ростислав Клубков (Кожух)

"HАБОКОВ И РОДИHА"
──────────────────

Смерть Владимира Hабокова уже далека от нас. Молодой гипотети-
ческий европеец (или русский, или, например, индус) через два с не-
большим года будет отмечать свое совершеннолетие (21 год). "Жизнь без
Hабокова" расстается с юностью, в связи с чем хорошо бы и нам, его чи-
тателям, расстаться с милыми сердцу беспочвенными "юношескими иллю-
зиями" относительно "судьбы и жизни" одного из "недюжиннейших" (по его
собственному выражению) прозаиков двадцатого века.

Hам приятно и сладко думать, что Владимир Hабоков умер русским
писателем-изгнанником, причем не столько от старости, сколько, как
едва ли не все изгнанники, начиная с Овидия, от глубокой, скрытой
тоски по родине. Мы обращаемся за подтверждением мечты к его юношеским
стихам о "бессмертном счастии", которое зовется "Россия" и о "темной
горсточке родной земли" в заплатанном узелке, которую Hабоков так
чудно сравнивает с запахом чешуи иорданских рыб на ладонях стоящего у
райских ворот апостола Петра. Мы счастливы считать "скрытым двигате-
лем", "творящей тоской" его творчества развязную речь бодрого господи-
на из стихотворения "Слава" (которого сам Hабоков называет в этом сти-
хотворении - "разговорчивый прах"):
Увы,
эти триста листов беллетристики праздной
разлетятся - но у настоящей листвы
есть куда упадать, есть земля, есть Россия,
есть тропа вся в лиловой кленовой крови,
есть порог, где слоятся тузы золотые,
есть канавы - а бедные книги твои
без земли, без тропы, без канав, без порога,
опадут в пустоте...
Кто в осеннюю ночь, кто, скажи ка на милость,
в захолустии русском, при лампе, в пальто,
среди гильз папиросных, каких-то опилок,
и других озаренных неясностей, кто
на столе развернет образец твоей прозы,
зачитается ею под шум дождевой,
набегающий шум заоконной березы,
поднимающей книгу на уровень свой?