"Иван Козлов. Долги отдающий" - читать интересную книгу автора

класса я хотел поступить в театральный, я о театрах много читал, выискивал
все, что было напечатано о режиссерах и артистах, но когда пришел на
вступительные экзамены... Когда пришел...
Никогда не забуду этого пухлого радостного мордоворота. Он стоял в
толпе абитуриентов у входа в институт, осмотрел меня вылупленными глазками с
головы до пят и сказал уже в спину, когда я поднимался по ступенькам:
"Конечно, такого примут. Все роли идиотов его будут". И заржал. Хихикнул еще
кто-то из девчонок, но остальные промолчали, буравя мою спину взглядами, кто
жалостливыми, кто любопытными. Я научился чувствовать спиной взгляды.
На экзамены я не пошел. Слонялся часа три возле института, так, чтобы
все время держать в поле зрения желтые огромные двери и мраморные ступени,
поднимающиеся к ним. Потом, смешно вспоминать, как шпион, прикрываясь
газетой, долго топал по улицам за мордоворотом. Все боялся, что он спустится
в метро или запрыгнет в троллейбус. Но мордоворот, теперь уже с несчастными
красными глазами, видно, не спешил домой, чтоб не огорчать родителей, а
слонялся по скверу, ел бутерброды, пил пепси - я бы одурел от такого
количества еды, а он все усаживался и усаживался за белые пластмассовые
столики летних уличных кафе. Злость на него к вечеру уже было совсем прошла,
и я почти дружелюбным тоном поинтересовался, догнав парня на зеленой, в
подстриженных кустарниках, аллее:
- Ну и что, от ворот поворот?
Тот посмотрел на меня почти с ужасом. Животный страх был в его глазах.
Значит, он соображал, гад, о чем говорил там, возле института. И я не
сдержался. Я ударил его всего два раза: поддых и тут же - в челюсть. И все.
Лежачих не бьют. А встанет он нескоро, за это можно было поручиться.
Топающие в нашем направлении два мужика быстро свернули и прошли прямо
по газону на другую аллею. Любовная парочка вспорхнула с ближайшей скамейки
и стала стремительно удаляться. Молодая мамаша с коляской замерла,
настороженно вцепилась в меня глазами и двинулась с места, лишь когда я
прошагал мимо. Я слушал, как дробно застучали ее каблучки по асфальту...
В общем, не был я студентом. Но говорить об этом соседу по палате не
хотелось. Я прикрыл глаза. Желтая настольная лампа потухла.


3

Илья Сергеевич, о котором упомянул ночью мужик, и действительно
оказался врачом. В чем я не разбираюсь, так это в медицине, и мне не совсем
понятно, почему надо с трепетом в голосе говорить о том, что тридцатилетний
эскулап одновременно и хирург, и косметолог, и терапевт. А сосед говорит об
этом именно так: с восхищенным придыханием.
Я работаю в автосервисе. Я умею водить машины, с закрытыми глазами
разберу и соберу любой двигатель, отрихтую кузов, закрашу на нем любую
царапину так, что уже не найдешь ее. Потому мне кажется, что и врач, если он
хороший врач, обязан делать все...
- Он - гений. - Федор Савельевич, так зовут моего однопалатника, сидит
на кровати и драет надфилем ногти на ногах. Я уже свободно кручу головой,
вижу это, и волосатые ноги с полированными ногтями вызывают во мне
булькающий смех. Хорошо, что Федор Савельевич принимает его за кашель. - Это
я точно тебе, парень, говорю: гений. У них, на Кавказе, медицина как в