"Евгений Козловский. Маленький белый голубь мира (история с невероятной раз" - читать интересную книгу автора

так себя повести, чтобы никого не заложить, хоть, по трезвому размышле-
нию, закладывать ему было просто некого - разве приятеля своего универ-
ситетского - так вот, тем более: думал, как приятеля не заложить, осо-
бенно, если вопросы наводящие задавать начнут или даже хуже того: пря-
мо-таки приятелеву фамилию назовут. Впрочем, если назовут - следова-
тельно, Иван Александрович все равно уже приятелю повредить не сможет,
потому что, если назвали, значит, знают про того и так, и без Ивана
Александровича, но, хоть и нерушимо логичным казалось последнее построе-
ние, все же в результате мучительных переживаний и размышлений поднялся
Иван Александрович над ним и постановил, что ни за что на свете, ни при
каких обстоятельствах приятеля все равно не выдаст, хоть бы даже фамилию
назвали - во всяком случае, сознательно не выдаст, то есть, если пытать
не начнут, но Иван Александрович, даже при всей своей склонности к фан-
тастике и преувеличениям, не верил всерьез, что они до сих пор пытают,
и, стало быть, выходило вполне точно, что уж абсолютно ни при каких обс-
тоятельствах приятеля своего он им не выдаст.
Хоть и помнил Иван Александрович адрес: "Дзержинского, четырнадцать",
и понимал прекрасно, что не к тому серо-охристому дому он относится,
что, стоя рядом с Детским Миром, как бы символизирует этим своим со-
седством вечное соседство в бренной нашей жизни смешного и жуткого, ра-
достного и печального и даже, пожалуй, бытия и небытия, а все ж поразил-
ся, что зловещим адресом обозначен изящный, голубенький, такой на вид
тихий и спокойный, начала прошлого века особнячок, которого раньше поче-
му-то никогда и не замечал, то есть, прямо-таки действительно поразился
- не шел особнячку зловещий адрес! Встретили Ивана Александровича радуш-
но, отобрали паспорт для оформления пропуска, проводили в небольшую ком-
нату, где и попросили обождать. Специально для этого, надо думать, и от-
веденная, кроме стульев содержала она и небольшой голубенький - как сам
особняк - стол, на котором лежало несколько старых "Правд" да потрепан-
ный номер "Юного натуралиста". Иван Александрович, чтобы отвлечься, взял
журнальчик в руки, начал листать, что-то читать безмысленно, как вдруг
наткнулся на фразу: "Голубь - птица жестокая, кровожадная, способная
медленно, хладнокровно заклевать более слабого голубя!" С отвращением
отбросил Иван Александрович журнал и начал ждать просто, и первые минут
пятнадцать выходило это у него недурно, а потом в душу стала прокрады-
ваться тревога: а ну как жуткое ожидание выбьет из-под ног твердую
нравственную основу, на которой он по дороге сюда столь незыблемо утвер-
дился? И начал Иван Александрович прямо-таки гипнотизировать себя, зак-
линать, что ни за что на свете приятелеву фамилию он им не назовет, ни
за какие блага, ни под каким страхом, хоть, знаете, кол у него на голове
тешите - не назовет и все тут! И до того Иван Александрович дозаклинал-
ся, что даже как-то не вдруг понял, что приглашают его пройти в кабинет.
Что ж вы, Ываны Ылыкысаныдырывычы! укоризненно отнесся к нему Игорь
Константинович (Иван Александрович сразу понял, что человек за столом
Игорь Константинович и есть). Как же это вы так?! и столько сочувствия
заключалось в укоризне этой, что Ивану Александровичу ужасно стыдно за
себя стало - куда стыднее, чем в баньке - за себя, за ничтожную свою ма-
лость, за некрасивые свои мысли и поступки, за Лариску, за Альмиру, за
кощунственное желание руки над листом и жуть как захотелось повиниться,
покаяться перед молодым, обаятельным, прекрасно одетым человеком, пока-