"Евгений Козловский. Я обещала, и я уйду (история любви и смерти)" - читать интересную книгу автора

В доме стоял храп и несло сивухой. Ирина брезгливо скосилась на ком-
натку, где спал зять. Сестра демонстративно не подняла головы от стопки
тетрадок.
- Полунощничаешь? - бросила Ирина как можно нейтральнее, проходя к
себе. - Твой опять нажрался?
- Сама-то где шляешься?
- Так, - пожала Ирина плечами и скрылась за дверью, повалилась, не
сняв пальто, на кровать, обернулась к стенке, на которой висел немецкий
трофейный гобелен: шестерка белых лошадей несет во весь опор карету -
роскошная дама в окошке - а шевалье а la д'Артаньян на вороном скакуне
пытается догнать!
В дверь постучали. Ирина вскочила, принялась раздеваться со всею воз-
можной беспечностью:
- Войди!
- Доктор твой приходил. Часа два дожидал.
Ирина внимательно глянула на сестру: знает - не знает, сказал доктор
- не сказал? Поняла: знает.
- Подтвердилось?
- Вот, - сестра достала из кармана лабораторное стеклышко.
- Убери, - заорала Ирина. - Не хочу видеть!
- Он тебя завтра с десяти ждет.
Ирина взглянула на две фотографии на большом, накрытом салфеткою ри-
шелье домодельном буфете: отца и матери: обе - в траурных рамках, перед
обеими - вазочки с искусственными гвоздиками.
- Алька! Сколько раз маме операцию делали? И сколько она прожила? Как
ее всю измучили, изуродовали. Рентген, химия! А толку? Сама рассказыва-
ла, что из их палаты ни одна дольше трех лет не протянула. Ни-од-на!
- Ей тогда больше сорока было!
- Акселерация, - грустно улыбнулась Ирина. - А сколько папе делали
переливаний, костный мозг пересаживали! Судьба, Алька, судьба! Нас-
ледственность!
- Это, - сестра суеверно умолчала название болезни, - по наследству
не передается.
- Доктор сказал? - в иронии Ирины скользнуло пренебрежение к медици-
не.
- Но бороться-то все равно надо! Обязательно бороться! Помнишь про
лягушку в молоке?
- Ты, Алька, как масло сбивать, ученикам рассказывай. А я уже взрос-
лая.
- Да я ж тебя!
- Знаю-знаю. Выкормила. Ты мне как мать. Я тебе по гроб. Все, все,
хватит! Спать хочу! Слышишь? уйди! хочу спать!
Алевтина на мгновенье застыла в обиде и вышла, привалилась к изнанке
двери, заплакала:
- Все гордые: умирают, умирают!.. A я - дом тащи!
Ирина же водила пальчиком по гобелену и шептала:
- Ведь вы меня вывезете снова, правда? Вывезете, а?..
03.11.90
К утру хакас стих. Повалил мягкий, крупный снег. Ирина упихивала в
багажник последние сумки. Пират носился возле.