"Евгений Козловский. Голос Америки (научно-фантастический эпилог)" - читать интересную книгу автора

чок-стояночку у библиотеки иностранной литературы, чтобы передохнуть и
прийти в себя.
Как всегда, когда приближался момент встречи с Никитою! Как всегда да
не как всегда! Хуже чем всегда, потому что, хотя Мэри действительно с
первого еще класса, с которого они учились вместе, робела Никиты и всю
школу, и после, и до сих пор вот так вот робко бегала за ним, - она, ге-
неральская дочка, длинноногая рыжая красавица, вся в фирм, девица, на
которую в Торговой палате, где она работала переводчицей, облизывались
не только свои, но и иностранцы, - бегала и всегда чувствовала себя пе-
ред ним Машкою-какашкою октябрятских годов; правда, после второго ее
развода что-то вроде сдвинулось в их с Никитою отношениях: он стал обра-
щаться с нею малость приветливее, они принялись встречаться чуть ли не
по два раза в неделю, и Мэри даже удалось несколько ночей провести в ни-
китиной постели: в коммунальной сретенской комнатушке, грязной, с обод-
ранными обоями, - но Мэри было этого мало: она непременно хотела за Ни-
киту замуж - еще с первого класса хотела, и недавно, несколько обнаде-
женная начавшимся с Никитою сближением, потеряла выдержку, осторожность,
поперла на него как танк, - тут же Никита из руки и выскользнул, и Мэри
поняла, что сама разрушила, и разрушила, не исключено, необратимо, под-
веденную почти под стропила постройку, которую терпеливо собирала из
разрозненных кирпичиков вот уже много лет. Так что хуже, чем всегда.
Катастрофа произошла из-за этого дурацкого отцова дня рождения: когда
Никита согласился поехать на него, в сущности - на смотрины, Мэри поду-
мала: все! дело в шляпе! и уже расслабилась, и уже расходилась, и, пой-
мав на себе, лихо ведущей жигуленка, никитин пристальный (завистливый,
показалось ей) взгляд, выдала вдруг, сама не ожидая от себя такой прыти:
если женишься - эти "Жигули" твои. Независимо от того, как там дальше
развернутся наши отношения. Папка пообещал мне к свадьбе свою "Волгу",
потому что ему достают "Мустанга", а "Жигули" я перепишу на тебя. Низко
же ты меня ценишь! - по никитиному тону никогда невозможно было понять,
шутит Никита или говорит всерьез, однако то, что она дала промашечку,
Мэри поняла определенно. "Жигули"! Если б ты мне "Волгу" предложила или
папашиного "Мустанга" - тогда было б еще о чем разговаривать!
Вот они - последние слова, сказанные Никитою в ее адрес за весь ве-
чер, последние перед теми, совсем уж невыносимо обидными, брошенными ей
в лицо вместе с червонцем у ночного сретенского парадного, последние,
если не считать коротенькой реплички: совсем как у нас дома! которую
произнес Никита скорее даже в пространство, чем для нее, когда поддатые
гости под аккомпанемент обернибесовского баяна нестройно, но полные
чувств, тянули одну за другою "Катюшу", "Землянку", "Летят перелетные
птицы" и, как всегда на закуску - шутливый коллаж, составленный отцом из
"Трех танкистов" и "Москвы-Пекина": русский с китайцем братья навек - и
пошел, атакою взметен, по родной земле дальневосточной! - тянули и гаси-
ли окурки в тарелках, в жиже объедков, - и тогда еще не хватило у Мэри
соображения понять, вспомнив обрывочные сведения, которыми она об этом
предмете располагала, что совсем как у нас дома означает для Никиты не
нечто приятно-ностальгическое, но совершенно наоборот.
Мэри, даром что выпивку отец выставил более чем соблазнительную, кап-
ли в рот не взяла за вечер: чтоб можно было ни ментов, ни отцовского
ворчания не опасаясь, сесть за руль и поехать с Никитою к нему на Сре-