"Вильям Федорович Козлов. Президент не уходит в отставку (Каменный остров #2) (детск.)" - читать интересную книгу автора

атлетика?
С о р о к а. В армии занимался всем понемногу. По самбо первый разряд.
Т о м и н (заинтересованно). В каких частях служил? Десантник?
С о р о к а. Да.
Т о м и н. Жильем мы не обеспечиваем.
С о р о к а. Мне есть где жить.
Т о м и н (как из пулемета). Откуда родом? В Ленинград приехал
учиться? Есть здесь родственники?
С о р о к а. В автобиографии я все подробно напишу.
Т о м и н. А ты, десантник, не очень-то разговорчив...
С о р о к а. Так это не разговор, а скорее допрос...
Т о м и н (несколько ошарашенно). Можешь идти...
С о р о ка (уже на пороге кабинета). Идти - в смысле домой?
Т о м и н (впервые улыбнувшись). Иди в цех, познакомься с мастером
Теребиловым, коллегами... Я тебя беру... с испытательным сроком. Пока.
Так Сорока стал автослесарем станции технического обслуживания. И пока
еще не пожалел об этом, хотя в первые два месяца ему здесь было не по себе.
Порядки, царящие на станции, показались ему по меньшей мере странными...
Вернее, не порядки, а отношение некоторых рабочих к своему делу, к
клиентам, как называли здесь приезжающих на техобслуживание автолюбителей:
хочу - хорошо обслужу твою машину, хочу - спустя рукава... Многие владельцы
поскорее совали в руку слесарю рубль, два, трешку, лишь бы добросовестно
обслужил его, упаси бог, какой винт или гайку не довернул!.. Когда Сороке в
первый раз сунули в замасленную ладонь смятый рубль, он страшно смутился,
потом разозлился и швырнул деньги клиенту в лицо, что того удивило до
крайности.
- Новенький? - ничуть не обидевшись, добродушно спросил он, пряча
деньги в карман. - Ничего, скоро привыкнешь...
Однако Сорока не привык. Свою работу он выполнял на совесть, и это
почувствовали клиенты. Надо сказать, что сюда в основном приезжали одни и
те же. Теперь все норовили попасть к Сороке, как в парикмахерской к модному
мастеру. Это, конечно, злило других слесарей, особенно любителей
поживиться. Рано или поздно столкновение должно было произойти, это Сорока
давно почувствовал. Ленька Гандышев, Миша Лунь, работавшие с ним в одной
смене, сначала пробовали "просветить" "деревенщину", как они за глаза
называли Сороку, что, мол, только дураки в наше время отказываются от
денег. "Частники" - богатые люди, им ничего не стоит кинуть пролетарию
лишний рубль-два. Ведь никто у них не клянчит, сами дают... Зачем же
отказываться? Разве в ресторане официант откажется от чаевых? Или швейцар?
- Ну и берите, если вы не видите разницы между рабочим и швейцаром, -
отвечал им Сорока. - А мне зарплаты хватает.
- А на что ты девчонку в ресторан поведешь? - не отставал Миша. - На
зарплату?
- Это уж не твое дело, - обрывал разговор Сорока.
Длинный Боб, как старший смены, не вмешивался в эти распри, он
по-прежнему был дружелюбен, даже говорил расстроенному Сороке, что-де плюй
на все и береги здоровье... Но Сорока сам был свидетелем, когда
рассвирепевший Гайдышев упрекнул Садовского, что он сам чуть ли не насильно
притащил в кабинет Томина этого деревенского олуха...
На это ему Боб с улыбкой ответил: