"Вильям Федорович Козлов. Его голубая звезда " - читать интересную книгу автора

дому вялый, сонный, не обращал внимания на веселые игры своих сверстников,
никогда не смеялся.
Отец уже подумывал о том, чтобы забить в его комнате окна железными
решетками, но мать отговорила: сын тогда будет чувствовать себя как в
тюрьме.
Но лишь наступал вечер и на небе зажигались звезды, мальчик становился
неузнаваемым: он оживлялся, большие прозрачные глаза его вспыхивали.
Родители давно заметили, что ночью глаза у сына светятся ровным
голубоватым огнем. В такие мгновения им казалось, что это вовсе не их сын,
а кто-то чужой, незнакомый, далекий.
Когда все в доме засыпали, мальчик - он ни на минуту не смыкал глаз -
неслышно поднимался с постели, выбирался через окно в сад, оттуда по дереву
вскарабкивался на черепичную крышу дома - все это он делал легко и
бесшумно, - ложился на спину у кирпичной трубы и пристально смотрел в небо.
Так, иногда в полной неподвижности, он лежал на крыше до самого рассвета...
Однажды родители хватились его утром, обыскали весь дом и, к своему
удивлению, обнаружили на крыше... Мальчику попало, окно, через которое он
выбирался ночью из дома, все-таки забили гвоздями и даже пригрозили
поставить решетку. Родители решили, что он лунатик, и вот показали врачу...
Взрослые часто не хотят да и не могут понять своих детей, как это еще
заметил в своем "Маленьком принце" Антуан де Сент-Экзюпери. А мальчик
затосковал. Он метался по своей закрытой на ключ маленькой комнате,
становился на подоконник и подолгу смотрел на звезды, но стекло искажало
далекий свет звезд, и мальчику хотелось разбить окно и выбраться наружу...
Окно он не разбил: ногтями отковырял замазку и вынул стекло. Теперь он
снова мог выбираться на свободу, снова мог видеть дорогие ему звезды. Лишь
наступал рассвет, он заставлял себя вернуться в комнату, поставить стекло
на прежнее место и улечься на кровать...

Мальчик стал юношей, но, как и прежде, оставался замкнутым, сторонился
своих сверстников. Ему было неинтересно с ними. Теперь каждый вечер он
уходил из дому, забирался на высокую, заросшую дроком и можжевельником гору
и, лежа на гладком валуне, смотрел на далекие звезды. Здесь ему не мешали.
Ночью подниматься на эту мрачную гору не решался никто. Лишь совы и летучие
мыши иногда бесшумно скользили над валунами, заросшими травой и колючками.
Юноша на них не обращал внимания, ночные твари совсем его не боялись,
наверное, принимали за своего.
Родители махнули на него рукой - пусть смотрит на звезды, раз ему
нравится. В конце концов, ничего плохого в этом нет. Они убедились, что он
не лунатик. Луна его не интересовала. И юноша смотрел в космос все звездные
ночи напролет. Лишь в дождь и в пасмурные дни он не поднимался на гору. И
вот стали родные замечать, что юноша худеет с каждым днем. Только глаза
ярко светятся на худом нервном лице. И глаза эти были необыкновенными:
большими, глубокими, как колодцы, с неестественным голубоватым блеском;
одни глаза и жили на этом бледном лице. Если юноша рассеянно обращал свой
взор на кого-нибудь, человек отворачивался или опускал глаза. Взгляд юноши
невозможно было выдержать: в нем были мука, тревога и неразрешенный вопрос,
на который никто бы на Земле не смог ответить. И людям становилось не по
себе, хотелось поскорее уйти, чтобы не видеть этих пылающих отсутствующих
глаз. И когда юноша окончательно слег, родители снова позвали врача. Однако